С Кинкейд: Дьяболик

– С удовольствием, грандесса фон Эмпиреан, – любезно ответил инквизитор.

Он потянулся, чтобы приложить костяшки ее пальцев к своей щеке, но матриарх поспешно отстранилась.

– Пойду дам установку нашей челяди. А эту, – она небрежно кивнула на меня, – забираю с собой. Эй, ты! Идем.

Мне очень не хотелось покидать инквизитора. Я должна была следить за каждым его движением и выражением его лица. Но матриарх не оставила мне выбора: челядинка обязана следовать за хозяйкой.

Мы вышли из комнаты, оставив инквизитора наедине с сенатором. Матриарх прибавила шагу, и я за ней. По длинному коридору мы направились к кабинету сенатора.

– Это безумие, – пробормотала матриарх. – Настоящее безумие – так рисковать сейчас! Тебе полагалось сдохнуть прежде, чем сюда прибудет инквизитор, а не ходить тут следом за мной!

Я посмотрела на нее долгим, оценивающим взглядом. Ради Сидонии я умерла бы с радостью, но между жизнью матриарха и собственной выбрала бы свою.

– Вы собираетесь поведать инквизитору, кто я на самом деле?

Говоря это, я прикидывала, как именно ее убить. Один удар по затылку. Чтобы даже не пискнула, иначе на шум из своей комнаты может выглянуть Дония. Мне было бы неприятно убивать мать на глазах дочери.

Однако, в отличие от мужа, да и дочери тоже, матриарх обладала прекрасным инстинктом самосохранения. От звуков моего мягкого голоса ее лицо исказила гримаса ужаса, впрочем, исчезнув так быстро, что я даже подумала, не померещилась ли мне она.

– Разумеется, нет. Теперь правда прикончит нас всех.

Что же, матриарх останется жить. Напряжение в моих мускулах спало.

– А раз уж ты все равно здесь, – мрачно продолжила она, – будешь, по крайней мере, приносить нам пользу. Поможешь мне замести следы до того, как инквизитор обыщет комнаты моего мужа.

Это я могла.

Мы вломились в кабинет сенатора. Матриарх брезгливо приподняла юбки, пробираясь между завалами компромата. Попадись на глаза инквизитора хоть что-нибудь из этого – вся семья будет приговорена.

– Быстрее, – поторопила Матриарх, жестом приказывая мне собирать все в кучу.

– Отнесу в мусоросжигатель…

– Не надо, – горько усмехнулась женщина. – Мой муж воспользуется уничтожением этих предметов в качестве предлога, чтобы наворотить еще большее безумие. Просто спрячем все.

Она пошевелила пальцами в неприметной щели в стене, и часть пола отъехала в сторону, открывая тайник. Матриарх рухнула в сенаторское кресло и принялась обмахиваться ладонью, в то время как я сгребала в яму какие-то обломки компьютеров и микросхем для обработки данных.

Сенатор проводил здесь долгие дни, пытаясь спасти все, что еще можно было, и переписывая информацию в свою базу данных. Он с жадностью читал сохраненные материалы и часто обсуждал с Сидонией то технические чертежи, то научные теории. Все до единой – сплошное богохульство и оскорбление Живого Космоса.

Когда я сунула в тайник компьютер сенатора, матриарх подошла к стене и провела пальцем в укромном углублении. Пол закрылся. Я подвинула стол, прикрывая люк, выпрямилась и напоролась на напряженный взгляд матриарха.

– Там, в коридоре, ты собиралась меня убить.

Она смотрела вызывающе, словно ожидая, что я начну все отрицать. Но я, конечно, не стала.

– Вы знаете, кто я такая, госпожа.

– О, да! Отлично знаю. – Ее губы искривились. – Ты – чудовище, и мне хорошо известно, что прячется за этими холодными, бездушными глазами. Вот почему вас, дьяболиков, запретили: защищая одного, вы становитесь угрозой для всех остальных. Однако не забывай, что Сидония нуждается во мне. Я – ее мать.

– А вы не должны забывать, что я – ее дьяболик. Во мне она нуждается куда больше.

– Ты не представляешь, что значит мать для своего дитя.

Нет. Я не представляла. У меня никогда не было матери. Однако я точно знала, что со мной Сидония будет в большей безопасности, чем с кем бы то ни было. Даже с собственной родней.

– Хотя зачем я все это тебе объясняю? – Матриарх засмеялась неприятным смехом. – Ты разбираешься в семейных узах не больше, чем собака – в стихосложении. Впрочем, главное, что мы обе понимаем расклад. Сидония – добросердечна и наивна. Возможно, ты – единственное создание, которое поможет ей выжить за пределами этой крепости, в большом мире. Но тебе никому и никогда не следует говорить о том, что мы сегодня сделали.

– Никому и никогда.

– И если кто-нибудь заподозрит, что мы пощадили нашего дьяболика, тебе самой придется решить эту проблему.