С Кинкейд: Дьяболик

Врач поманил девочку пальцем. Вместе они подошли к монитору компьютера.

– Видишь? – спросил врач.

Я тоже видела, но картинка меня не заинтересовала. Я разбила достаточно человеческих голов, поэтому сразу узнала изображение мозга.

– Это – лобная доля коры. – Врач умолк, в его взгляде, брошенном на девочку, я уловила тень страха. – Сам я, конечно, ни в чем не разбираюсь, но при моей работе многому можно научиться, просто наблюдая за машинами.

Сидония нахмурилась, как будто его слова ее озадачили, и врач взволнованно затараторил:

– Насколько я могу понять, машины сделают эту часть мозга Немезиды крупнее. Много крупнее. Она поумнеет, научится говорить и разумно рассуждать. Кроме того, машины запустят процесс запечатления.

– И тогда я ей понравлюсь?

– Уже к вечеру вы станете лучшими подругами.

– А она больше не будет злой? – тоненьким голоском спросила Сидония.

– Понимаешь, агрессия – это неотъемлемая часть сущности дьяболиков. Однако злость Немезиды никогда больше не будет направлена на тебя. Напротив, ты станешь единственным существом во вселенной, которого она полюбит. А вот тем, кто захочет причинить тебе вред, лучше заранее поостеречься.

Сидония неуверенно улыбнулась.

– Теперь, детка, встань так, чтобы она тебя видела. Зрительный контакт имеет решающее значение при запечатлении.

Врач поставил Сидонию прямо передо мной, предварительно убедившись, что я не смогу до нее дотянуться. Потом, избегая моих щелкающих челюстей, надел мне на голову стимулирующие электроды. Они тут же зажужжали и загудели.

У меня в голове закололо и зазвенело. Да так, что из глаз посыпались искры. Моя ненависть, мое желание громить, крушить и разрушать начали затихать. Угасать. Разряд тока следовал за разрядом.

Я смотрела на девочку, стоявшую передо мной, и во мне прорастало какое-то новое, неведомое доселе чувство. Неумолчный гул в моем черепе изменял, переделывал меня. Захотелось помочь этому маленькому существу. Защитить его. Через какое-то время рев в голове смолк, а я продолжала смотреть на девочку, зная, что, кроме нее, в мире никого больше не существует.

В течение нескольких часов после модификации моего мозга врач проводил опыты. Он просил Сидонию подходить ко мне все ближе и ближе, а сам наблюдал за тем, как я на нее смотрю.

Наконец момент настал.

Врач отошел, оставив Сидонию одну рядом со мной. Та, дрожа, переминалась с ноги на ногу. Из предосторожности направив на меня электрический пистолет, врач отключил мои путы.

Я выпрямилась, освобождаясь от оков. Девочка передо мной охнула, под тощей шейкой явственно проступали ключицы. Я прекрасно знала, что свернуть ее не составило бы никакого труда. Но хотя меня выпустили на нее так же, как и на всех других, которых я убила, сама мысль причинить ей боль, ранить это нежное создание заставила меня в ужасе отпрянуть.

Я подошла поближе, чтобы лучше рассмотреть ту, которая внезапно обрела в моих глазах невероятную ценность и чья жизнь стала много дороже моей собственной. Какой же маленькой она была! Я удивилась внутреннему ощущению, пылавшему в моей груди, словно угли. Это чудесное сияние вспыхивало при каждом взгляде на девочку.

Я провела пальцем по мягкой щечке Сидонии. Она вздрогнула. Ее темные волосы составляли резкий контраст с моими бледными, серебристыми прядями. Я наклонилась, заглядывая в самые зрачки ее огромных глаз. В них гнездился страх, и мне очень захотелось, чтобы он исчез. Она продолжала дрожать, тогда я взяла ее хрупкие руки в свои и застыла, надеясь, что моя покорность ее успокоит. Действительно, дрожь прекратилась, страх ушел. Уголки губ Сидонии приподнялись.

Я скопировала ее мимику, заставив свои губы изогнуться. Ощущение было крайне неестественным, однако я пошла на это для нее, для моей Сидонии. Впервые в жизни я действовала ради кого-то, а не ради себя.

– Привет, Немезида, – прошептала девочка, шумно сглотнув. – Меня зовут Сидония, – между ее бровей залегла морщинка, девочка приложила ладонь к своей груди. – Си-до-ни-я.

Я повторила ее жест и произнесла:

– Сидония.

– Нет-нет! – засмеялась та, взяла меня за руку и прижала к собственной груди так, что я почувствовала быстрый перестук ее сердца. – Это я – Сидония. А ты можешь звать меня просто Дония.

– Дония, – эхом отозвалась я, погладив девочку по ключице. Я поняла.

Дония радостно улыбнулась. От ее улыбки мне сделалось тепло и приятно, сердце наполнилось гордостью. Девочка оглянулась на врача.