Дэвид Вебер - Марш через джунгли

— Его королевское высочество, принц Роджер Рамиус Сергей Александр Чанг Макклинток!

Принц Роджер нацепил обычную скучающую улыбочку, шагнул в дверь, приостановился и оглядел комнату, неторопливо одергивая манжеты рубашки и поправляя шейный платок. И то и другое было сделано из паучьего дьяблианского шелка, самой мягкой и сверкающей ткани во всей Галактике. И чертовски дорогой — поскольку гигантские пауки, плюющиеся кислотой, добыче сырья изрядно мешали.

Со своей стороны, Амос Стивенс старался, насколько возможно, в упор не видеть юного щеголя, которого он так торжественно представил. Мальчишка попросту позорил благородное имя материнской семьи. Шейный платок был и сам по себе ужасен, а тут еще цветастый узорчатый парчовый жакет, годный разве что для визита в бордель, а не для аудиенции у владычицы Империи Человечества. И эти волосы! Перед тем как перейти в Корпус дворцовой службы, Стивенс двадцать лет прослужил на Флоте ее величества. И единственным, что изменилось в его короткой стрижке за годы службы на Флоте и во дворце, был цвет волос: из полночно-черных они стали серебряными. Поэтому один только вид золотой гривы, отросшей до пояса... точнее до самой задницы этого наглого фигляра, младшего сына императрицы Александры, неизменно приводил старого дворецкого в состояние кристально чистого бешенства.

Кабинет императрицы был мал и скромен; широкий письменный стол мог бы стоять в кабинете менеджера среднего уровня в любой из галактических корпораций Земли. Все было устроено просто, но элегантно: «разумные» кресла украшала изощренная ручная резьба и вышивка. Большинство картин (естественно, оригиналы) принадлежало кисти старых мастеров. Единственное исключение представлял шедевр, известный всей Галактике . Полотно «Императрица в ожидании» было написано с натуры: Миранда Макклинток в период Войны Кинжалов. Художнику Трашле портрет удался в совершенстве. В ясных глазах Миранды искрилась улыбка, являя миру образ скромной, бесхитростной земной женщины. Лояльной сторонницы лордов Кинжалов. Другими словами, союзницы, преданной своим лордам душой и телом. Но любого, кто смотрел на картину достаточно долго, неизменно пробирала дрожь: глаза Миранды исподволь изменялись.

Они превращались в глаза хищника.

Роджер скользнул глазами по знаменитому портрету и уставился в пространство. Все Макклинтоки продолжали жить в незримой тени старой склочницы, хотя та давным-давно сдохла, — и ему, как прямому наследнику, не оставалось ничего другого.

Императрица Александра VII, полуприкрыв глаза, рассматривала своего младшего сына. Тщательно выверенный выпад дворецкого, со всей его иронией и скрытым презрением, пропал зря: в одно ухо принца влетел, в другое вылетел. Роджеру плевать на мнение старого космического волка.

В отличие от вычурно разодетого сына Александра выбрала на сегодня голубой костюм, настолько скромно элегантный, что по стоимости он, видимо, приближался к небольшому звездолету. Она откинулась на спинку плавающего кресла и подперла щеку рукой, в сотый раз спрашивая себя, не совершает ли сейчас непоправимую ошибку. Но ее ожидала тысяча других решений, все до единого жизненно важные и неотложные, и время, отведенное для решения этого конкретного вопроса, следовало истратить с толком.

— Матушка, — нейтральным тоном поздоровался Роджер, исполнив миллиметровый поклон, и коротко глянул на брата, сидящего в соседнем кресле. — Чему я обязан честью оказаться в таком дважды августейшем присутствии?

Он изобразил легкую понимающую усмешку.

Джон Макклинток ответил брату тонкой улыбкой и коротким кивком. Знаменитый на всю Галактику дипломат был одет в традиционный костюм синей шерсти, из рукава которого высовывался краешек скромного носового платка — практично и удобно. Внешне он напоминал туповатого банкира, но за бесстрастным лицом и сонными глазками скрывался один из самых проницательных умов обитаемой части Галактики. Несмотря на оформившийся животик, обычный для мужчины среднего возраста, Джон мог бы стать профессиональным игроком в гольф... если бы обязанности прямого наследника престола не поглощали все его время.