Дэвид Вебер: Марш через джунгли

— Добрый вечер, Мацуги, — ответила Элеонора, давя рвущийся наружу хохот.

Ей с большим трудом удалось сохранить серьезное выражение лица: суетливый малорослый слуга был так нагружен разнообразным барахлом, что она едва угадывала его фигуру.

— Мне жаль огорчать тебя, но наш принц не примет участия в общей трапезе. Так что все это, — указала она подбородком на груду одежды, — ему вряд ли понадобится.

— Что? Как? — пискнул Мацуги, невидимый под грузом. — О, не беспокойтесь. Тут и домашняя одежда, чтобы он мог переодеться после обеда — я полагаю, он захочет переодеться. — Он извернулся, и над кучей тряпок возникла его круглая лысеющая голова, красная как мухомор. — Но это же ужасно неловко. Я специально выбрал для него замечательный костюм цвета охры.

— Ну, может, притащив ему эти наряды, ты его немножко успокоишь, — снисходительно улыбнулась Элеонора. — Лично я его, кажется, только раздражаю.

— А я понимаю, почему он расстроен, — заверещал камердинер. — Мальчика отослали в какую-то глухомань, с абсолютно бессмысленным поручением — это уже само по себе неприятно, но заставить принца королевской крови лететь на простой барже — худшее оскорбление, какое я могу вообразить.

Элеонора поджала губы и нахмурила брови.

— Незачем сгущать краски, Мацуги. Рано или поздно Роджер должен смириться с тем, что на члена королевской семьи возложена огромная ответственность. И подчас это означает, что чем-то приходится жертвовать.

«Например, пожертвовать достаточным количеством времени для того, чтобы к "шефу" персонала добавить еще и этот самый персонал», — молча прошипела Элеонора про себя.

— И не надо поощрять его капризы, — произнесла она вслух.

— Вы заботитесь о нем по-своему, мисс О'Кейси, а я — по-своему, — огрызнулся камердинер. — Оттолкните ребенка, презирайте его, оскорбляйте, прогоните из дома его отца — и чего, по-вашему, вы этим добьетесь?

— Роджер давно уже не ребенок, — раздраженно возразила Элеонора. — И мы не можем нянчиться с ним, купать и одевать, как младенца.

— Нет, конечно. Но мы можем позволить ему дышать свободно. Мы можем дать ему образец для подражания — и надеяться, что в конце концов он вырастет таким же, как мы.

— Образец для подражания? Ты имеешь в виду вешалку для одежды? — отбрила О'Кейси. Это был старый и уже поднадоевший им спор, в котором слуга, похоже, выигрывал. — Так вешалка из него уже получилась, и великолепная!

Мацуги взглянул в глаза Элеоноре, как бесстрашный мышонок, сцепившийся с кошкой.

— В отличие от некоторых людей, — фыркнув, Мацуги смерил взглядом простенький костюм Элеоноры, — его высочество умеет ценить красоту. И его высочество представляет собой нечто большее, чем вешалка . Пока вы этого не уясните, вы будете получать ровно то, чего ждете.

Он пронзительно глядел на нее еще несколько мгновений, затем нажал локтем дверную ручку и вошел в каюту.

Роджер с закрытыми глазами лежал на кровати в своей крошечной каюте, старательно изображая опасное спокойствие .

«Мне двадцать два года, — думал он. — Я принц Империи. И я не стану плакать только потому, что мамочка вывела меня из себя...»

Он услышал, как с шумом открылась и снова захлопнулась дверь, и сразу понял, кто вошел. Запах одеколона Мацуги моментально распространился по всей каюте.

— Добрый вечер, Костас, — радушно приветствовал принц вошедшего.

Уже само появление камердинера подействовало на него успокаивающе. Независимый от чужих мнений, Костас всегда понимал, чего стоит его принц на самом деле. Если Роджер вел себя недостойно, Костас давал это понять, но во всех остальных случаях камердинер поддерживал его, невзирая на любое давление.

— Добрый вечер, ваше высочество, — сказал Костас, уже успевший разложить легкий домашний костюм, напоминающий спортивный ги. — Не желаете ли помыть голову сегодня вечером?

— Нет, благодарю, — сказал принц с безотчетной учтивостью. — Я полагаю, ты уже слышал — я сегодня не обедаю со всеми.

— Да, я знаю, ваше высочество, — ответил лакей, а Роджер перекатился по кровати, сел и с кислой миной оглядел помещение. — Жаль, конечно. Я приготовил прекрасный костюм. Цвет охры прекрасно оттенил бы ваши волосы.

Принц еле заметно улыбнулся:

— Неплохо придумано, Кос, но — нет. Я слишком устал, чтобы быть вежливым за столом. — Роджер выразительно прижал ладони к вискам. — Я все могу понять: Левиафан — ладно, праздник Вытаскивания Сетей — ладно, гремучее масло и все такое прочее... Но почему — почему, ради всего святого! — ее величество матушка решила запихнуть меня в эту богом проклятую каботажную посудину?