Алексей Лебедев - Тени Асгарда

— Кажется, совсем недавно, — продолжал гость. — В этом кресле сидел Август Вильгельм Троммель, знаменитый археолог, почетный член нашего общества, ваш старый друг. Он пришел к вам с миссией, но вы отвергли его. Тогда он обратился на телевидение. Но духовный опыт нельзя снять на пленку! Мы организовали пресс-конференцию, но она была сорвана. Троммель пал жертвой подлого русско-еврейского заговора — его засадили в психушку, промыли мозги и отправили на Землю. Теперь он потерян для нас.

— Ну хорошо, хорошо… — пробормотал я. Напоминание об этой истории было мне весьма неприятно. Этот тип знал, чем меня задеть.

— Я знаю, вы пока не верите в селенитов. Возможно, вы считаете меня психом или мошенником, или и тем и другим сразу. Что ж, пусть. Тогда почему бы двум психам и мошенникам не договориться между собой?

— Логично, — ухмыльнулся я. — Так что вы хотите?

— Я пришел сказать вам, что вы избраны — не толпой, которая от века жаждет лишь хлеба и зрелищ, но Высшими Силами, чья непобедимая воля вершит судьбы людей и направляет мир к великой цели.

«Неплохо сказано», — с завистью подумал я, а вслух сказал:

— Вы предлагаете мне оставить политику и вступить в вашу секту?

— Вовсе нет. Я предлагаю сотрудничество. Мы поможем друг другу.

— Каким образом?

— Вы стремитесь к власти — и это правильно, ибо только так может исполниться предназначенное свыше. Но вы не видите верного пути, размениваясь на мелочи. Ваша энергия расходуется впустую. Ваши приверженцы без толку буянят на улицах. У вас нет положительной идеи. Мы дадим ее вам.

Избиратели сейчас охвачены тревогой и страхом, неуверенностью в завтрашнем дне. Им нужна вера и мечта. Пусть почувствуют себя не сборищем неудачников, а народом избранным!

— А я, стало быть, сыграю роль Моисея?

— В каком-то смысле. Наши цели близки. Многое вы чувствуете интуитивно, и это поистине достойно восхищения.

Да, современная цивилизация движется к упадку. демократия вырождается. Культура загнивает. Общество захлестывает волна преступности. Грядут хаос и анархия, сумерки богов… Мы должны основать новую цивилизацию, установить новый порядок. Мы создадим общество, совершенное как кристалл. Мы покончим с войнами, преступностью и развратом. Нам не нужна оппозиция — ни политическая, ни генетическая. Наш путь прямой, как стрела. Нужно отсечь все лишнее, слишком человеческое.

Конечно, мы встретим ожесточенное сопротивление со стороны старого мира, прежде всего — со стороны гниющей заживо Земли. Поэтому уже сейчас нам нужна независимость — не только политическая, но и духовная. Нужно привить народу новые идеалы…

Он говорил еще многое в том же духе. Нельзя сказать, чтобы я со всем был согласен, да и не привык я, чтобы мной командовали, пусть даже боги, хотя, с другой стороны, быть избранником богов не так уж плохо! Глядишь, твоим противникам во-время упадет на голову кирпич. Мало ли что… Вряд ли в их «совершенном обществе» выживет нормальный человек, ну да и черт с ним! Я-то свое возьму в переходный период. А награда — хоть и туманна, но соблазнительна: сверхчеловеческие способности, божественные наслаждения, бессмертие… Войду в историю — не мэром лунного городка, а отцом-основателем. Обо мне еще песни слагать будут!

Миры, в которые человек попадает после смерти, являются, в некотором смысле, отражениями его души, воплощением его тайных страхов или надежд. Так, во всяком случае, говорят. Но связь эту проследить бывает достаточно трудно, и проще не забивать себе голову метафизикой.

Я очнулся лежащим на жесткой черной траве под тусклым красноватым солнцем. Лежать было неудобно, я встал и осмотрелся. Вокруг простиралась холмистая черная равнина. Невдалеке виднелись руины довольно мрачного вида — то ли это когда-то была большая крепость, то ли небольшой город в средневековом стиле. Делать было нечего, и я побрел туда…

Город казался пустым, вымершим. Большинство зданий было разрушено, все поросло травой и мелкими корявыми деревцами. Возможно, это был рай для археологов, в который я попал по ошибке. Блуждать в лабиринте пустых улиц было скучно, пока я не вспомнил, что здесь могу летать.

Поднявшись на высоту птичьего полета, я парил в холодном и неподвижном воздухе сумеречного мира, размышляя о вечном. И вдруг увидел далеко внизу маленький трепещущий огонек. Это был, несомненно, костер, и кто-то его разжег! Двигаясь по снижающейся спирали, я опустился на землю и вышел из темноты к сидящим у огня.