Александр Зорич - Консул Содружества

Возвращаемся к пересечению с радиальным коридором.

Проходим сорок метров влево – там тоже, совершенно симметрично относительно радиального коридора, расположена дверь другого жилого отсека.

Везде одна и та же картина: разгром.

Уже видели первые трупы. Чен несколько раз без выражения повторяет: «Выблядки сатанаиловы». А еще Молчун.

Снова возвращаемся к пересечению с радиальным коридором. Туда уже подтянулись остальные солдаты нашего отделения во главе с сержантом Гусаком.

С ними сразу чувствуешь себя как-то веселее.

Блицразведка выполнена. Заходить дальше мы пока что не имеем права.

Пора подозвать от лифтов отделение Бета. Оно займет узловую точку на пересечении коридоров, и только тогда мы продвинемся на всю катушку.

Это очень трусливая тактика. Но иначе нельзя. В закрытых помещениях, а тем более под землей, штурмовая пехота сразу теряет и скорость, и три четверти своей наступательной мощи. Огневая секция со своими громоздкими плазменными пушками на гравилафетах сюда просто не пролезет. У тяжелого оружия свои недостатки.

Воздушной разведки нет. И космической нет. Засада может ожидать где угодно. Вырвался чуть вперед – и покойник.

Главное, что даже отомстить за тебя не успеют. Термит выстрелил – и убежал в вентиляционный канал. А ты лежишь с дыркой в груди, и кругом – никого, ничего.

– Чен, Серж, попробуйте-ка вызвать лейтенанта, – просит Гусак.

Лейтенант ждет вместе с огневой секцией у входа в шахту. По идее – чтобы координировать операцию через свой командирский милитум и держать связь с капитаном Веракрусом.

Его трудно заподозрить в трусости. И все-таки мы знаем – иные лейтенанты считают делом чести лезть вместе с передовым отделением своего взвода в самое пекло. Наш не из таких.

Голос у Гусака спокойный. Как обычно. Но его просьба говорит о том, что с ротной связью снова начались неполадки.

Мы вызываем. Тишина. А ведь крошечный мобильный ретранслятор на присоске – вон он, его отсюда видно. Мимо него сейчас как раз проходит сержант Феликс, возглавляющий отделение Бета.

Я машинально повторяю: «Клык вызывает роту», – и вдруг замечаю, что по плечам Феликса ползет отблеск. В шахте лифта – красный сполох.

Когда мы спускались сюда, я при помощи вибробура превратил крышу кабины лифта в труху. Там уже была дыра, через которую выбрался на поверхность Дюмулье. Но дыра несерьезная, кроличья, поэтому для удобства я сделал так, чтобы шахта лифта открывалась прямо в коридор. На случай, если бы пришлось очень быстро драпать.

Время вдруг замедляется. Я отдаю себе отчет в том, что воспринимаю происходящее с нечеловеческим тактом, по миллисекундам, как сверхчуткая видеокамера.

Красный сполох становится все ярче.

Мои мышцы начинают непроизвольное сокращение. Им нужно:

– инстинктивно поднять левую руку, чтобы защитить лицо, то есть смотровое стекло экоброни;

– опрокинуть мое тело на спину;

– заставить его откатиться вбок по кольцевому коридору.

Тугая, неистовая, вся свитая из пунцовых, кровавых, порфировых жгутов струя огня наконец достигает дна шахты.

Выплескивается в коридор. Я вижу, как она поглощает парней из отделения Бета.

Захлестывает сержанта Феликса.

Пламя – полупрозрачное. Сквозь него по-прежнему просматриваются и силуэты пехотинцев, и даже шахта лифта.

Длинная заостренная штуковина, немного подотставшая от огненного потопа, входит в пол кабины лифта.

Я успеваю узнать в этой штуковине носовой обтекатель «Фалькрама». Потом пламя густеет и плотным валом катится по коридору, минуя разрушенный кессонный отсек.

Я больше ничего не вижу, потому что моя ладонь – а точнее, механизированная перчатка экоскафандра – наконец-то заслонила смотровое стекло от огня.

Пламя – уже на излете – бьет мне в грудь. Захватывает меня и сержанта Гусака в свои призрачные объятия. И – иссякает.

Я все-таки успеваю упасть и откатиться за угол по кольцевому коридору.

Второй взрыв сильнее первого.

Ударная волна несет меня по коридору прочь. Я ударяюсь о неподвижного ремонтного кибермеха, я видел его во время нашей блицразведки.

Мимо меня по коридору проносится раскаленным болидом пылающий сгусток плоти. Похоже, это сержант Феликс.

В моих наушниках – густой человеческий рев.

Пол несколько раз делает вверх-вниз. Как кровать в хорошем борделе.

Когда я поднялся на ноги, мне показалось, что я уже достаточно хорошо представляю себе всю мерзость нашего положения.