Джон Варли: В чаше

Мне пришлось улыбнуться, хотя я был уверен, что мне самому предстоит сделаться жертвой некоей ужасающей цены. Дельцом она была крутым.

Я обнаружил, что спрашиваю ее: «Сколько тебе лет?» И чуть не прикусил язык. Последнее, что захочется обсуждать гордому и независимому ребенку — это его возраст. Но она удивила меня.

— В чисто хронологическом смысле — одиннадцать земных лет. Это чуть больше шести ваших. А согласно настоящему, внутреннему времени, у меня, разумеется, возраста нет.

— Разумеется. Так как насчет велосипеда?…

— Разумеется. Но я уклонилась от вашего предыдущего вопроса. То, что я делаю помимо того, что сижу здесь, несущественно, поскольку, сидя здесь, я созерцаю вечность. Я погружаюсь в собственный пуп в надежде познать, какова истинная глубина женского лона. Короче, я делаю упражнения йоги. — Она задумчиво посмотрела на свою любимицу. — Кроме того, это единственный бассейн на расстоянии в тысячу километров. — Она ухмыльнулась мне и нырнула в воду. Она прорезала ее как лезвие ножа и помчалась к своей выдре, которая от счастья залилась лаем. Когда в середине бассейна, неподалеку от струй и водопадов она вынырнула, я обратился к ней.

— А как насчет велосипеда?

Она приложила ладонь к уху, хотя между нами было лишь около пятнадцати метров.

— Я спросил, как насчет велосипеда?

— Я не слышу вас, — продекламировала она. — Вам придется добраться сюда.

Я вошел в воду, ворча про себя. Я понимал, что ее цена деньгами не ограничится.

— Я не умею плавать, — предупредил я.

— Не беспокойтесь, повсюду не намного глубже, чем здесь. — Вода была мне по грудь. Я брел по воде до тех пор, пока мне не пришлось встать на цыпочки, затем схватился за торчащий завиток фонтана, подтянулся и уселся на мокрый венерианский мрамор. По моим ногам стекала вода.

Эмбер сидела у нижнего конца водостока, шлепая ногами по воде. Она опиралась спиной о гладкий камень. Вода, которая растекалась по камню, образовывала дугообразную струйку над ее макушкой. Капли ее падали с павлиньих перьев на голове Эмбер. И снова она вынудила меня улыбнуться. Если бы обаянием можно было торговать, она могла бы сделаться богатой. Но о чем я говорю? Все торгуют лишь обаянием, в том или ином смысле. Мне надо было взять себя в руки, прежде чем она попытается продать мне северный и южный полюса. Моментально я смог снова видеть ее корыстной, хитрой маленькой побродяжкой.

— Миллиард солнечных марок в час, и ни грошом меньше, — произнесла она своим милым маленьким ртом.

Обсуждать такое предложение смысла не было.

— Ты вытащила меня сюда, чтобы я услышал это? Ну, я разочаровался в тебе. Я не думал, что ты любишь дразниться, совсем не думал. Я думал, что мы смогли бы поговорить по-деловому. Я…

— Ну, если это предложение не подходит, попробуйте вот такое: бесплатно — не считая кислорода, воды и пищи.

Ну конечно, где-то должна была быть зацепка. Во взлете интуиции — космического масштаба, достойном Эйнштейна, я понял, в чем она. Она увидела, что я понял, и что мне это не понравилось, и ее зубы снова сверкнули. Мне оставалось лишь задушить ее или ей улыбнуться. Я улыбнулся. Я не знаю, как ей это удавалось, но она умела заставлять своих противников испытывать к ней симпатию даже тогда, когда она их надувала.

— Ты веришь в любовь с первого взгляда — спросил я ее, надеясь застать врасплох. Не тут-то было.

— В лучшем случае, это сентиментальные иллюзии, — сказала она. Нет, равновесия вы меня не лишили, мистер…

— Кику.

— Мило. Это марсианское имя?

— Наверное, да. Я никогда об этом не думал. Я не богат, Эмбер. — Конечно, нет. Иначе вы не попали бы в мои руки.

— Тогда почему тебя так тянет ко мне? Почему ты настолько стремишься отправиться со мной, хотя все, чего я хочу — это нанять твой велосипед? Если бы я был настолько очарователен, то наверняка бы это заметил.

— Ну, я не знаю, произнесла она, подняв бровь. — В вас есть нечто, что я нахожу совершенно завораживающим. Даже таким, против чего не устоять. — Она притворилась, что теряет сознание. — А ты не хочешь сказать мне, что же это?

Она покачала головой.

— Пусть это пока что останется моей маленькой тайной.

Я начал подозревать, что привлекают ее во мне очертания моей шеи, — такие, что можно вонзить зубы и выпить кровь. Я решил пока оставить эту тему. Может быть, в последующие дни она расскажет мне больше. Поскольку похоже было на то, что таких совместно проведенных дней будет немало.