Дмитрий Шаров: Два кубика счастья

- Я сейчас. Отключите пока его от программы.

- Будет сделано, доктор.

Когда Кальман Риц подошёл к капсуле, в которой лежал Оу, тот пришёл в себя и несколько щурился от яркого света. Доктор попросил его выключить.

- Оу, вы слышите меня? Это Кальман.

- Да. Я снова здесь? Почему вы разбудили меня?

- Ну, вы хотя бы признаёте это реальностью — усмехнулся Кальман. - Мы вас не будили. Вы сами проснулись.

- Как это?

- Не знаю. Вы первый, кто смог сделать что-то подобное. Похоже, у вас выработался иммунитет на препараты, которые обеспечивают вживление индивида в программу.

- И что теперь?

- Не знаю, право. Нужны тесты, анализы, время. Вы, главное, не нервничайте. У вас и так пульс скачет.

- Я смогу вернуться к семье?

- На этот вопрос я также пока не могу ответить. Будьте готовы ко всему. Добро пожаловать на борт ''Фаэтона''.

Я почти всё время проводил в капитанской рубке, не в силах оторвать взгляда от бескрайней красоты космоса. Ещё с детства я очень любил смотреть на звёзды, но видеть космос через окно иллюминатора — это совсем другое дело. Будто твой самый фантастический сон вдруг оказывается былью, и ты спешишь раствориться в нём, пока не пришло злосчастное время пробуждения.

Я регулярно проходил какие-то тесты. У меня брали анализы, проводили полное сканирование головного мозга, даже искали причину во внутренних органах, но ни к чему так и не пришли. Отчего мой организм стал вдруг отторгать снотворное — непонятно. Кальман пару раз, как бы невзначай, намекал мне, что может так случиться, что я больше не вернусь к той другой жизни. Мысль о том, что возможно я больше никогда не увижу и не смогу обнять Камиллу и Роберта (пусть даже это всё было чёртовой программой!) не давала мне покоя. И только в созерцании космоса я находил какой-то покой, который верно находили наши далёкие предки, и будут, надеюсь что будут, находить и наши потомки.

Когда меня вызвали на очередное обследование, то я, набравшись смелости, спросил у Кальмана, скучает ли он по своей прежней жизни. Кальман ответил не сразу, лишь подарил мне взгляд, полный досады и какой-то затенённой тревоги. Мне вдруг стало не по себе.

- Разумеется, я скучаю. И до сих пор взвешиваю в мыслях своё решение.

- А что вы пережили, когда узнали о том, что прошлая ваша жизнь — всего лишь программа?

- Что я пережил? Такое не выразить словами. Это был удар в самое сокровенное. Но, подспудно, я догадывался о чём-то таком.

- Что вы имеете ввиду? У вас тоже были провалы?

- Нет. Такого как у вас у меня не было. Я бы и сейчас мог вернуться к прежней моей семье, и меня был поняли. Но экипаж зависит от меня. Каждый из нас зависит от другого. Именно эта нить и держит нас, не даёт сорваться в пучину страшных мыслей. Я имею ввиду то, что подсознательно я догадывался о чём-то таком. Вспомните свои сновидения, Оу. Вы видите какую-то картину, место действия, вокруг вас есть люди, они разговаривают и словно живут своей жизнью. Как будто им совершенно нет до вас дела. Будто вы один из элементов декора. Но вот вы просыпаетесь, и сон тут же уходит в небытие. Возможно, что он никогда больше вам и не приснится. А уж тем более никто из других людей его не увидит, потому что этот сон был лишь для вас. А что, если провести параллели сна с реальностью? Что, если и действительность у каждого своя? Огромное, может даже бесконечное множество действительностей, которые просто пересекаются, словно лучи, пока в свете лишь одного, каждый, вы и я, созерцаем этот мир. Ведь почти что для всех остальных, мы не больше, чем элемент декора в этой реальности.

- Это всё слишком сложно, доктор. И я в это не верю, уж простите.

- Я вовсе не призываю вас мне верить. Я просто поделился своими соображениями.

Я принялся изучать потолок, от которого шло равномерное голубое свечение. Доктор Кальман, казалось, совсем не испытывал неловкости, в связи с наступившей паузой. Он увлечёно изучал показатели компьютера.

- Ну что там? - осторожно спросил я.

- Пока ничего положительного для вас. Нужны ещё тесты, больше данных. Только так, всё тщательно взвесив и обмозговав, можно придти к какому-то рациональному решению. Я не хочу ставить вашу жизнь под удар.

- Что это значит?

- Может так случиться — начал Кальман, поправляя очки — что ваш организм не справится с регулярными дозами снотворного. Оно вас может попросту убить. Но, если вы всё же захотите обратно, в чём вас, разумеется, можно понять, то, к счастью, или к несчастью, это вы уж решите для себя сами, путь обратно, то есть возвращение сюда вам будет закрыт навсегда. Вы станете заложником программы.