Джеймс Блиш: Звездный путь (сборник). Том 2

Я покачал головой.

— Нет, — пробормотал я. — Все это бесполезно. Вы это знаете. Вы видели. Я двигал небесами, землей и политиками четырнадцати миров против Джэймтона. И все же он победил. Я ничего не могу сделать. Просто оставьте меня одного.

— Даже если бы я и оставил вас в покое, то события не оставили бы, — ответил мне Падма. — Тэм, откройте глаза и посмотрите на вещи такими, какие они есть на самом деле. Вы уже глубоко завязли во всем этом. Послушайте меня.

Казалось, его странные глаза на мгновение снова отразили солнечный свет.

— Сила вторглась в план на Святой Марии, в виде частицы, скрученной личной потерей и ориентированной на жестокость. Это были вы, Тэм.

Я снова попытался качнуть головой, но я понимал, что прав он.

— Вы были заблокированы вашими сознательными усилиями на Святой Марии, — продолжал Падма, но скрытую энергию нельзя удержать надолго. Когда вы потерпели поражение от Джэймтона, сила, которую вы приложили ко всей ситуации, не уничтожилась. Она лишь передалась и сохранила свое воздействие на частицу другого индивидуума, теперь столь же охваченного горечью потери близкого ему человека и ориентированного на жесткое воздействие на общий план.

Я облизнул губы.

— Кто это индивидуум?

— Йан Грин.

Я стоял, уставившись на него.

— Йан нашел трех убийц своего брата, скрывавшихся в комнате отеля в Блаувэйне, — продолжил Падма. — Он убил их собственными руками — и таким образом отрезвил наемников и разрушил планы Голубого Фронта заполучить что-то из этой ситуации. Но затем Йан подал в отставку и вернулся домой на Дорсай. Теперь он заряжен тем же чувством горечи и потери, каким были заряжены вы, когда прибыли на Святую Марию.

Падма помедлил.

— А теперь он представляет собой большой причинный потенциал. И как он будет разворачиваться внутри плана будущего, остается пока неизвестным.

Он снова помедлил, наблюдая меня своими внимательными глазами.

— Видите, Тэм, — продолжил он через мгновение, — как люди вроде вас никак не могут уйти от воздействия на развитие событий? Я уже сказал вам, что вы можете только измениться.

Его голос смягчился.

— Разве я должен напоминать вам, что вы по-прежнему заряжены — только теперь уже иной силой? Вы получили полный импульс и эффект воздействия от самопожертвования Джэймтона, пытавшегося спасти своих людей.

Эти его слова были подобны удару кулака мне в живот — и удару сильному, вроде того, что я нанес Джэнолу Марату, когда бежал из лагеря Кейси на Святой Марии. И несмотря на лившийся на нас солнечный свет, меня начало трясти.

Все именно так. Я не мог этого отрицать. Джэймтон, отдав свою жизнь во имя веры, когда я насмехался над любой верой, составляя план и раскручивая все так, как мне того хотелось, расплавил и изменил меня, как молния плавит и изменяет поднятый вверх клинок меча, когда внезапно ударяет в него. Я не мог отрицать того, что произошло со мной.

— Это бесполезно, — произнес я, все еще дрожа. — Это ничего не меняет. Я недостаточно силен, чтобы что-то сделать. Я вам говорю, я двигал всем против Джэймтона, но он выиграл.

— Но Джэймтон имел сердце. А вы сражались все время против своей собственной натуры, одновременно сражаясь с ним, — произнес Падма. — Посмотрите на меня, Тэм.

Я посмотрел на него. Магниты его карих глаз поймали меня и заякорили.

— Цель моего приезда сюда для встречи с вами, которая была вычислена на Экзотике, все еще ждет своего часа, — произнес он. — Помните, Тэм, как в офисе Марка Торри вы обвинили меня в гипнозе?

Я кивнул.

— Это был не гипноз — или не совсем гипноз, — произнес он.

Все, что я сделал, — это просто помог вам открыть канал между вашим сознанием и подсознанием. У вас достанет храбрости, увидев результат, достигнутый Джэймтоном, позволить мне помочь вам еще раз приоткрыть этот канал?

Его слова повисли воздухе. И застыв в этом мгновении, я расслышал сильный, гордый голос, читавший молитву внутри церкви. Я увидел солнце, пытавшееся пробиться сквозь облака над нашими головами. И в то же время перед своим мысленным взором я увидел темные стены моей долины, описанные мне Падмой тогда, в тот день, в Энциклопедии. Они по-прежнему высились, нависая надо мной с обеих сторон, затеняя свет солнца. Только на этот раз, словно протекающий в узкую дверную щель, впереди меня сиял яркий свет.

Я подумал о том месте среди молний, увиденном мной, когда Падма держал передо мной свой палец в прошлый раз. И несмотря на то, каким слабым, побежденным и разбитым я себя чувствовал, сама мысль о попытке вновь войти в это место битвы наполнила меня болезненной безнадежностью. Я уже не был так силен, чтобы лицом к лицу оказаться с молниями. А быть может, и никогда не был.