Джеймс Блиш: Райский синдром

Смерть таилась в огромном астероиде, который несся к планете так, что столкновение было неизбежно.

Это была судьба, которую Кирк отказывался признавать.

Стройные сосны окружали луг, на котором материализовались он, Спок и Мак-Кой.

Ноздри жадно вдыхали запах жимолости и диких роз. Откуда-то неподалеку доносилось журчание ручейка, бегущего по камням. Фиалки, подумал он, глядя на плоские свежие листья, ковром покрывавшие его топкие берега, цветы прятались среди них.

— Невероятно, — сказал он, внезапно почувствовав тоску по дому, тоску по Земле. Он остановился, чтобы сорвать цветок. — Сколько времени прошло, Боунс, с тех пор, как ты видел такой последний раз?

— По крайней мере, года три, Джим.

— Похоже, как будто триста.

Но то, что планета, на которой они находились, была так похожа на Землю, было не столь удивительно, как то, что она уцелела. Она была расположена на участке солнечной системы, где поясу астероидов удалось превратить все остальные планеты в пыльную, пассивную пустыню.

— Через два месяца этот гигантский астероид попадет сюда, — начал Мак-Кой.

— Нас прислали позаботиться о том, чтобы этого не случилось, — сказал Кирк, — Спок, сколько у нас времени на обследование?

— Если мы собираемся отклонить астероид, капитан, мы должны уйти с орбиты в течение тридцати часов. Каждая секунда промедления усложнит задачу и, возможно, сделает ее неразрешимой.

Мак-Кой остановился:

— Черт побери, что это там? — воскликнул он.

Перед ними на вершине небольшого холма стояла высокая башня, похожая на обелиск, сделанная из сверкающего металла. У ее основания лежали груды диких цветов. Приблизившись к башне, можно было заметить, что вся ее поверхность была испещрена загадочными символами.

— Сделайте анализ металла, мистер Спок, — попросил Кирк.

Спок покрутил циферблат на трикодере и нахмурился:

— Невозможно, сэр. Это какой-то неизвестный металл, видимо, сплав. Я даже не могу точно определить его возраст.

— Есть ли у вас какие-либо предположения относительно того, чем это может быть?

— Нет, капитан. Но сплавы такой сложности могут быть только в культурах, параллельных нашей или опережающих ее.

— Цветы в районе падений метеоритов, но никаких метеоритных кратеров, — сказал Мак-Кой. — Это место — настоящая загадка, биологическая и культурная.

— Тридцать часов, — сказал Кирк. — Давайте не тратить их зря. Этот рай, возможно, поддерживает какие-либо жизненные формы.

Так и оказалось. У подножия холма, на котором располагался обелиск, они увидели небольшую площадь. Меднокожие люди свободно передвигались по ней. В центре находился большой круглый вигвам под высокой крышей, которая, казалось, была покрыта соломой. Звериные шкуры, сшитые вместе, составляли его стены. Женщина, окруженная детьми, по-видимому, смешивала еду с водой, которую наливала из грубого глиняного сосуда. Рядом с ней старик с кипой чего-то, что выглядело, как кремневые наконечники для стрел, склонился над работой. Справа от него молодые мужчины с великолепными мускулами, с луками наперевес, собрались вокруг мишени, устроенной из раскрашенной шкуры, и дружелюбно спорили о чем-то. Возможно, оттого, что красновато-коричневый цвет их кожи сливался с цветом вышитых бусинами кожаных изделий, возникало ощущение необыкновенного покоя и умиротворения. Здесь человек был слит с природой.

— О, клянусь, что это американские индейцы! — вскричал Мак-Кой.

— Так оно и есть, — сказал Спок, — смесь наиболее развитых племен — это навахо, могикане, делавары.

— А может ли на этой планете быть более развитая цивилизация, Спок? Способная построить тот обелиск или создать систему отведения астероидов?

— Датчики регистрируют наличие только одной жизненной формы, капитан.

— Может, нам надо рассказать им все, Джим?

— О чем, Боунс? О том, что астероид собирается разнести их мир на атомы?

Спок сказал:

— Наше появление только испугает и смутит их, доктор.

— Хорошо, — решительно сказал Кирк. — У нас есть задание. Давайте вернемся на «Энтерпрайз». — Однако, когда он повернулся и посмотрел снова на индейскую деревню, его лицо стало задумчивым.

— Что с вами, Джим?

— Что? — отсутствующе спросил Кирк. — О, ничего. Просто они выглядят такими мирными и простыми. Никаких проблем, никаких командных решений. Просто жизнь.

Мак-Кой улыбнулся:

— Когда-то в двадцатом столетии это называлось синдромом Таити. Джим, это типичная реакция на идиллически нетронутую природу, особенно распространенная среди усталых командиров, таких, как капитаны Звездного флота.