Мюррей Лейнстер: Звездный врач

Уолкер направился к рядам кораблей, находящимся на единственной решетчатой структуре посадочного корабля. Кэлхаун понял, что управлять им все равно что управлять огромным, открытым с одного конца мусорным баком.

Для него необходимо поле овердрайва чудовищной мощности, и сохранить невредимой эту металлическую громаду в течение действительно длительного полета, по-видимому, задача нелегкая. Тем не менее, он здесь. Вне всякого сомнения, корабль взлетел с Федры, сел тут, и, значит, в состоянии сесть на Пса и затем посадить весь военный флот, сгрудившийся у его основания.

Кэлхаун попытался найти комфорт в тягостях путешествия на десятки световых лет для такой громадины. Возможно, да, вполне возможно, войны ограничатся относительно близкими мирами…

— Мы думали, — громыхал Уолкер, — что сможем вырыть убежища здесь и расположить оставшихся с Федры до конца войны. Они были бы здесь в безопасности даже в случае вспышки солнца Федры. Но мы не в состоянии всех прокормить. И остается с боем ворваться в мир, созданный руками детей наших!

Они подошли к самому большому кораблю, если не считать посадочную решетку. Примерно половина корпуса была открыта, впереди установили гигантский тент. Вышла огромная автомастерская. Корабль внутри, очевидно, и был крейсером, о котором рассказывал Уолкер. Огромные рваные дыры зияли в корпусе. Мужчины среднего возраста и старше трудились над ним с завидным упрямством. Уолкер указал на другой корабль, вдвое меньше по размерам, чем медкор. На нем тоже работали люди. Это была непилотируемая ракета с относительно большой емкостью для топлива.

— Глянь на нее, — скомандовал Уолкер. — Это баллистическая ракета, боевая самоуправляемая машина. Мы запустим ее из космоса с горючим в количестве, достаточном для маневрирования. Она с боем пробьет себе дорогу в центр решетки Канополиса — той самой, которую дети наши отказываются использовать для посадки кораблей с родителями. Ровно через три дня мы с ее помощью взорвем решетку и разрушим часть Канополиса, которая окажется в зоне разрушений после взрыва мегатонной бомбы. Затем наш корабль с посадочной решеткой приземлится, посадит весь наш флот, мы высадимся на Псе с лучевыми винтовками, огнеметами, гранатами, сражаясь за жизненный плацдарм в мире наших детей!

— Как только наши бойцы приземлятся, корабли начнут доставлять с Федры наших жен (если они еще живы), пока мы будем сражаться за их безопасность. Мы будем биться с нашими детьми как если бы они были дикими зверями — будем обращаться с ними так, как они обращаются с нами! Мы начнем сражение через три дня, как только ракета будет готова и испытана.

Если они уничтожат нас — тем лучше! Но мы заставим их совершить это убийство своими руками, собственным оружием, производство которого они несомненно наладили. Но им не удастся уничтожить нас, лишив наших законных прав! И если мы должны будем убивать их ради будущего наших внуков, то мы начнем делать это уже через три дня! Прошу передать им мои слова!

— Боюсь, они мне не поверят, — усомнился Кэлхаун.

— Они быстро усвоят урок, — прорычал Уолкер. Затем резко поменял тему. — Какой ремонт нужен вашему кораблю? Мы доставим его сюда и отремонтируем, а затем вы возьмете с собою пленника и доставите его и наше послание к нашим детям.

Ирония, ярость и отчаяние в интонации, с которой он произнес «детей», заставила Мургатройда, тихо сидящего за пазухой у Кэлхауна, вздрогнуть.

— Я обнаружил, — ответил Кэлхаун, — что все, что мне нужно — это энергия. Вы истощили мой овердрайверный заряд, выдергивая меня из овердрайва. У меня есть несколько запасных батарей, но потеря овердрайверного заряда невосстановима.

— Вы получите ее назад, — проворчал Уолкер. — Затем доставите пленного и наше предупреждение на Пес. Заставьте их сдаться, если сможете.

Кэлхаун задумался. Мургатройд вставил свое «Чи! Чи!». В интонации явно прослушивалось негодование.

— Вспоминая свои отношения с отцом, — скривился Кэлхаун, — и полагая Ваш рассказ абсолютно правдивым, как, черт возьми, я могу заставить их поверить, что на этот раз вы не блефуете? Разве не блефовали до этого?

— Мы угрожали им, — глаза Уолкера засверкали. — Это правда. Но были слишком мягкосердечны, чтобы выполнить угрозы. Любым путем пытались избежать применения силы. Но пришло время, когда мы просто должны быть безжалостными. Вопрос стоит о жизни или смерти наших жен.

— Которых, — заметил Кэлхаун, — как я понимаю, вы не взяли с собой, потому что они не позволили бы вам воевать. Независимо от того, что бы ни натворили ваши сыновья и дочери.