Андреас Эшбах: Солнечная станция

Я отвечал за визуальный контроль потока энергии. Это была работа лаборанта — наш инженер-энергетик Така Ивабути находился в машинном зале и наблюдал за работой автоматов. Вернее, за их простоем, так как в последние два месяца энергетические установки чаще ломались, чем работали.

Так или иначе, но из-за этих поломок меня временно повысили в должности. На всякий случай я достал из кармана стопку листков с подсказками и аккуратно с помощью маленьких магнитов развесил их рядом с приборами.

Три минуты до контакта.

Ёсико заняла свое место за пультом мониторинга земной поверхности. Я осмелился бросить на нее короткий взгляд. Она тестировала приборы и была теперь беспредельно далека от меня. В тот же миг я поймал укоризненный взгляд Мориямы и поспешно углубился в свои шпаргалки. Проклятье! Длинные ряды иероглифов и крохотные подписи на английском. Несмотря на мою многолетнюю работу на японцев, я все еще плохо разбирал их письменность. Нет, не то чтоб я был совсем уж безнадежен — я даже почитывал иногда токийские газеты, которые присылали на станцию по факсу. Но времени, за которое я разбирал написанную иероглифами передовицу, мне с лихвой хватило бы для того, чтоб прочесть «Нью-Йорк Тайме» от корки до корки.

Две минуты до контакта.

— Гавайи, говорит станция Ниппон. Мы начинаем.

Это был Сакай — оператор связи. Замкнутый, неулыбчивый и неприятный в общении человек. Единственный член команды, которого мне ни разу не удалось разговорить. Наверно он занимался дальней связью потому, что разговоры накоротке ему совершенно не давались. Даже то, что он сносно владел английским, не могло растопить лед между нами.

— Ниппон, это Гавайи. Мы готовы.

— Гавайи, мы ожидаем ваш направляющий луч через одну минуту сорок секунд.

— Подтверждаем. Мы синхронизированы.

Джай — Джеймс Пассард Джайкер, наш компьютерщик — потер руки и удовлетворенно хмыкнул. Джай был сыном физика-индуса и кибернетика-англичанки и попал на борт станции прямо из Кембриджа. Он был неплохим парнем, правда, несколько своенравным и самонадеянным. Но у него были на то основания — Джай великолепно справлялся с работой и удивительно быстро и легко приспособился к жизни на станции.

Истекали последние секунды.

На Гавайях в эти минуты восходило солнце, а наша станция поднималась над северным горизонтом. Крошечная сверкающая точка в утренних небесах. Сейчас станция на Гавайях пошлет на борт направляющий луч, по которому наша станция отправит поток энергии на принимающую решетку, расположенную на Нихоа — маленьком островке в просторах Тихого океана.

Еще сорок пять секунд.

Всем известно, что солнечная станция, подобная нашей, должна иметь огромные крылья, покрытые фотоэлементами. Но мало кто представляет, насколько они велики. В одном японском журнале станцию описывали так: «Представьте себе круглый лист бумаги полметра в диаметре, в центр которого воткнута булавка. Головка этой булавки — и есть станция Ниппон. Здесь живут, работают, едят и спят члены экипажа. Здесь проводятся научные эксперименты, здесь работают машины, обеспечивающие очистку воды и воздуха. Сама булавка — стержень длиной в сто пятьдесят метров — заполнена сложнейшими устройствами для передачи энергии на Землю. А белоснежный лист бумаги — это и есть солнечные панели станции.

Они построены из тончайших кремниевых фотоэлементов, каждый из которых весит не более десяти граммов, и способен концентрировать до сотни ватт энергии на квадратном метре площади. Если вы бросите взгляд из иллюминатора станции, вы увидите под собой бесконечное сверкающее снежное поле, от горизонта до горизонта. Оно подобно лезвию секиры, рассекающему звездное небо на две половины».

Все это правда. В условиях невесомости и космического вакуума мы можем строить по-настоящему колоссальные сооружения самой причудливой архитектуры. Концерн Мицубиси в последнее время носится с мыслью спонсировать строительство новой солнечной станции, фотопанели которой будут расположены в форме логотипа компании. Тогда счастливые жители Земли смогут тихими летними вечерами любоваться восходящим над горизонтом огромным знаком Мицубиси. Я подозреваю, что Кока-Кола и Мак-Дональде тоже подумывают о чем-то подобном.

— Еще десять секунд,— объявил Морияма.

Я сосредоточился на приборах и мимолетно пожалел, что не смогу как обычно смотреть в иллюминатор. В момент передачи энергии ослепительно-белые солнечные панели становятся угольно-черными, и кажется, что они бесследно исчезли за долю секунды.