Питер Дэвид - Легионы огня - долгая ночь Примы Центавры

И пошел прочь по коридору.

Когда дверь камеры распахнулась, Вир поднял глаза и изумленно охнул, увидев Лондо собственной персоной.

— Что я здесь делаю, Лондо? — потребовал он ответа.

Лондо бросил взгляд на цепи и позвал гвардейцев.

— Освободите его.

— Освободите… вы хотите сказать, что все позади? Я могу идти? Я…

К нему подошел гвардеец и ключом отпер замок на оковах. Они, щелкнув, раскрылись, и Вир потер запястья, смущенно глядя на Лондо.

— Это было недоразумение, — сказал Лондо.

— Что? Лондо, вы ударили меня по голове бутылкой! Просто потому, что я произнес имя!

— Имя, — ответил Лондо, — которое ты, если у тебя хватит ума, никогда и никому больше не назовешь. Никогда!

— Лондо, послушайте…

— Нет, Вир. Я теперь император. Я не обязан слушать. Это одна из моих привилегий. Слушать будешь ты. А я буду говорить. А потом ты уедешь, — он глубоко вздохнул, взглянул на свое плечо, а затем продолжил. — У нас теперь разные дороги, Вир. И мы должны держаться друг от друга подальше. Ты понял меня? Подальше. Дело в том, что… нам нельзя причинить вред. Нет, не совсем так. Смерть нам не грозит.

— Не грозит?

— Нет. Мы находимся под защитой. Мы оба. Под защитой провидения, под защитой пророчества. Ты знаешь, о чем я говорю.

Вир действительно это знал. Он знал о пророческом сне Лондо, в котором тот видел себя стариком, умирающим от руки Г'Кара.

И Вир также присутствовал тогда, когда леди Морелла предсказала, что им обоим суждено стать императорами. Один из них займет трон после смерти другого. Но она не сказала, кто именно первым облачится в белое. Очевидно, это был Лондо. Значит, Вир займет трон после него. И тут до Вира, наконец, дошло, что это значит. Ему действительно ничего не угрожает, пока он не взойдет на трон. По крайней мере, ему не грозит смерть.

— Мы можем искушать судьбу, — продолжал Лондо, — но, в конце концов, она окажется на нашей стороне. Каждый из нас, по-своему…. непобедим. Но о судьбе болтают забавные вещи. Вряд ли стоит слишком полагаться на пророчества, ибо они имеют склонность изменяться. Так что… полагаю, нам стоит идти своим путем поодиночке. Чтобы наши судьбы не пересекались, иначе результат не понравится нам обоим. Итак…. обещай мне, что никогда, ни с кем не заговоришь на эту тему. Ты вернешься на Вавилон 5 и будешь держаться подальше от неприятностей. Ты дашь мне слово, Вир?

Вир надолго задумался.

— Нет. Мне очень жаль, Лондо…. но я не могу, — наконец, сказал он. — Я не перестану надеяться на то, что вы свернете с пути, по которому идете. Я не перестану искать… возможности отвратить вас от него. И я никогда не перестану быть… вашим другом… даже если однажды обнаружу, что стал вашим врагом.

Заявив это, Вир бы уверен, что сейчас его снова закуют в кандалы и оставят здесь, где все о нем забудут.

Но вместо этого Лондо улыбнулся. Потом потрепал Вира по плечу и произнес:

— Пойдет, — взмахом руки приказал гвардейцам следовать за собой, и, мгновением позже Вир остался один. Дверь в камеру была распахнута.

— Лондо? — осторожно окликнул он.

После всего произошедшего Вир стал таким параноиком, что был практически уверен в том, что, стоит ему высунуть нос из двери, как его застрелят, будто при попытке к бегству. Но, когда выглянул в коридор, приготовившись услышать выстрел, то обнаружил, что там никого нет.

Вир осторожно прошел по коридору, а потом увидел в самом конце открытую дверь. Вышел на свет и подумал, что это, вероятно, самый солнечный день за всю жизнь на Приме Центавра.

Солнечный…. но также и самый зябкий. Но он не вполне понимал, что вызывает дрожь: ветер или нервы.

Он отошел на пару шагов, и дверь захлопнулась. Вир огляделся и понял, что находится за пределами дворца. Пути назад не было. Все ясно — ему, действительно, больше не место здесь. По крайней мере, не сейчас.

Дурла чувствовал, что это, несомненно, был отличный день. Конечно, это было не совсем то, на что он надеялся… но, все же, не так уж плохо. Он сидел за столом, намереваясь весьма продуктивно провести остаток дня.

И тут вошел преисполненный веселья и почтительности Куто. Он рассказал о каждом, кого спокойно и методично проверил по запросу Дурлы. Дурла, кивая, слушал его доклад, стараясь внешне одинаково интересоваться каждым, но, на самом деле, его интересовало лишь одно имя.

Наконец, Куто дошел до деятельности Мэриел: где она была, что делала, и, что наиболее важно, с кем она была.

Дурла попытался не показывать свою реакцию, просто кивнул, как делал при упоминании всех остальных имен. Ему удавалось сдерживаться тех пор, пока Куто не отошел подальше от его кабинета, а потом Дурла испустил сдавленный, полный муки крик.