Александр Соболь - Оракул вселенной

Досрочно представлялся командором Хоггинсом к званиям "десантник-планетолог 2 ранга" и "десантник-планетолог 1 ранга". Так же неожиданно подает рапорт об уходе из отряда, уединяется в своей маленькой квартирке на станции "Гея-6" и серьезно занимается созданием светомузыкальных симфоний. Автор шести симфоний, две из которых имели значительный успех. Последние три года светомузыку не пишет. В очередной раз удивил своих друзей и знакомых, приняв участие в Транссолнечных регатах 79-го, 80-го и 81-го годов. Результаты весьма красноречивы: 79-й год – 26-е место в абсолютном зачете, 80-й год – малая серебряная медаль в классе яхт "Арктур", 81-й год – абсолютный чемпион регаты. В совершенстве владеет боевой техникой школы "призраков" Ямото Сузуки. Холост. Род занятий в настоящее время неизвестен. Адрес: "Гея-6", сектор 2, блок 77. Все. Лучшего кандидата не найти. Что же касается остального… Чалмерс ожесточенно потер пальцами виски, безрезультатно пытаясь разогнать свинцовую тяжесть. Сомнения, проклятые сомнения, оставят ли они когда-нибудь его?.. В конце концов он советовался с членами Круга, и его выбор одобрили. (Мэтр де Виньон, правда, заметил в конце их позавчерашней многочасовой дискуссии: "А куда нам, собственно, деваться? Его необходимо привлечь к самому активному сотрудничеству, сделать нашим надежным союзником", на что все промолчали, а Ольга Уинсток-Добровольская улыбнулась одной из своих самых грустных улыбок.) Все, спать, приказал самому себе Чалмерс. Кресло развернулось и превратилось в тахту. Перед тем как провалиться в небытие, он не удержался и еще раз взглянул на экран, прямо в бездонные до неправдоподобия глаза Александра Зорова. Голографический портрет был сделан не просто хорошо. Его, без сомнения, исполнил художник. Мастер. Серьезный, вдумчивый, живой человек пытливо вглядывался с экрана в Гордона Чалмерса, и какие-то слова, казалось, вот-вот сорвутся с его твердых, красиво очерченных губ, в самых уголках которых неожиданно угадывалась сестра знаменитой улыбки Джоконды, – глаза и губы, казалось, жили на этом лице отдельной, таинственной жизнью. Остальное – гладко зачесанные назад светло-русые волосы, очень высокий лоб с едва заметными морщинками, тонкие, почти прямые брови, чуть вздернутый нос и жестко очерченная линия подбородка были как бы антуражем, фоном, на котором разворачивалось непостижимое, колдовское действо… И главными в этом действе были, бесспорно, глаза. Они царили на лице спокойно, словно уверенные в своем первопрестольном праве, чуть задумчивые, чуть грустные, чуть любопытные, чуть ироничные, чуть еще какие-то. Мудрые и добрые. И очень-очень одинокие. Глаза, в которых при всем желании невозможно разглядеть дна. Вобравшие в себя всю бесконечность мира. Чалмерс тряхнул головой, отгоняя странное гипнотическое очарование этих глаз, выключил терминал и с наслаждением вытянулся на тахте. Завтра ему предстоял трудный день.

Проснувшись, Чалмерс прошел в соседний блок, где по полной программе принял комплекс ионных процедур, горячий массаж и ледяной душ. Съев сандвич и выпив чашку горячего и очень крепкого кофе (куда, после некоторого раздумья и непродолжительной борьбы с собой, плеснул несколько больших капель коньяка), шеф ОСК почувствовал себя вполне готовым к той непростой миссии, которая его ожидала. Набрав на клавиатуре соответствующий код, Чалмерс вызвал джампмобиль к ближайшей причальной мачте. Скоростной лифт в считанные минуты доставил его к шлюзовой камере. Облачившись в легкий скафандр (предосторожность, на взгляд Чалмерса, совершенно излишняя, но требуемая суровым сводом законов безопасности межстанционных сообщений), он через переходной тамбур перебрался в серебристую капсулу летательного аппарата, занял место в одном из кресел и набрал код шестой станции. Мягко взвыли антигравы, бесшумно полыхнуло белое пламя за кормой, и джампмобиль устремился в черную бархатную бездну, испещренную мириадами светящихся точек.

В это утро Зоров проснулся в холодном поту и с колотящимся сердцем. Это было плохо само по себе, но гораздо хуже выглядела причина – странный, пугающий сон, повторяющийся с удручающей регулярностью.

Комната, пустая и длинная. В конце комнаты – зеркало, огромное, выше человеческого роста. Он подходит к нему и с мучительным любопытством глядит на свое отображение. На нем надета маска, но снять ее и взглянуть на свое истинное лицо он не может из-за охватившего его невыносимого ужаса… Зоров прислушался. Совсем близко волновалось море, невидимые в ночной темноте волны с шипением накатывались на песок. Небесный свод торжественно сверкал бриллиантовыми россыпями звезд, чуть голубея к востоку, – приближался рассвет. На этот раз Зоров выбрал для ночлега пустынный морской берег. Спал на брошенной просто на песок подстилке, укрывался тонким пледом из искусственной шерсти. Но даже эта романтическая обстановка и всегда благотворно действовавший на него шум моря не позволили избежать изнуряющего душу сна.

Читать дальше