Леонид Смирнов - Офицерский мятеж

Нелюбовь русских военморов докладывать об изменении обстановки и своих действиях в штаб начальство считало патологическим упрямством или врожденным национальным дефектом. Но она имела под собой реальные корни. Общение с адмиралами замедляло принятие и, главное, реализацию правильных решений в разы. Кроме того, в штабах, за редким исключением, сидели инородцы, чьи головы устроены особенным образом. Их приказы редко совпадали с мнением русских военморов.

Стоило упрямым молчунам вроде Сухова прийти на Флот из кадетского училища, как их начинали жестоко наказывать. Без толку, разумеется. Русского человека не переупрямишь. Чем сильнее гнешь — тем хуже он сгибается.

Победителей не судят. Из успешных операций молчуны, как правило, выходили без потерь. У них не было строгачей в личном деле, объявлений о неполном служебном соответствии, отстранений от должности и разжалований. Но зато молчунам не давали орденов. Оставались они в прежних чинах и на старых должностях — не двигали их за строптивость. Ну а проигравшим… Им доставалась лишь вечная память.

В результате очень многие штабисты и — куда реже — боевые офицеры считали русских дикарями и боялись доверять серьезное оружие. И все же русские корабли считались самыми надежными на юнитском флоте. Поверьте, не зря.

У русских военморов имеется еще одна «придурь». На кораблях, где служили русские, умная электроника была не в почете. Все положенные по штату приборы, разумеется, стоят на своих местах. Вот только их провода зачастую никуда не подключены. Эти странные люди убедили себя, что экипаж корабля должен уметь делать все своими руками и управлять кораблем собственной, а не заемной головой. К тому же в космосе всегда есть риск, что искусственные мозги могут внезапно отказать, скажем, при мощных всплесках магнитного поля либо электронных атаках противника.

Головные системы русских кораблей продублированы ручным управлением, хотя такая подстраховка дорого стоит и требует тысяч человеко-часов упорного труда. Благо нашлось кому ударно трудиться — среди русских испокон веков были мозговитые инженеры и мастера золотые руки.

На русских кораблях компьютеры не соединены воедино, а потому в принципе не существует Корабельный Мозг, который может самостоятельно управлять кораблем. Русские командиры предпочитают иметь по отдельности ходовой компьютер, электронного наводчика, электронного штурмана — и далее по списку.

Разумеется, это грубейшее нарушение правил, однако юнитские адмиралы далеко не всегда фанатично следуют букве Устава. Как правило, они — люди прагматичные и ради пользы дела могут закрыть глаза на многое. И закрывают, пока кто-то из русских военморов не оступается. Вот уж тут спуску не жди. «Показательная казнь» — типичный конец флотской карьеры русского офицера.

Зеленая точка на экране медленно росла.

— Командиры БЧ, доложите о готовности, — приказал Сухов.

На корвете, по старой флотской традиции, было семь боевых частей.

— БЧ-один к бою готова, — раздался в рубке звонкий голос старлея Иванова-Третьего, начальника штурманской боевой части.

— БЧ-два к бою готова, — пробасил старлей Хвостенко. Он командовал двумя батареями ракет с разделяющимися аннигиляционными головками типа «космос — земля» и «космос — космос», а также артиллерийской антипротонной башней.

— БЧ-три готова, — доложил лейтенант Ваня Чонг, начальник минно-торпедной части.

После открытия гиперполя и начала полетов на сверхсветовой скорости было создано принципиально новое оружие: мины и торпеды, которые действуют в гиперпространстве. И когда «Джанкой» уходит из обычного космоса, русский кореец и его БЧ становятся главными на корабле.

— БЧ-четыре всегда готова, — бодро отчитался старший мичман Щепотков, управлявший тахионной связью.

— БЧ-пять к бою готова, — доложил младший лейтенант Гурко, в чьем ведении была зенитная БЧ: два лазерных излучателя, шесть пусковых установок ракет-перехватчиков и четыре автоматические пушки.

Он вспыхивал как порох, и на берегу с Васей Гурко часто происходили чрезвычайные происшествия. Хоть вовсе в увольнение не отпускай. Месяц назад командир БЧ-пять Василий Гурко уже в третий и, как видно, не последний раз был понижен в чине.

— Бээ-Чеэ-шэ-есть в па-арядкэ, — пропел старлей Шамраев, который возглавлял гипер-команду. Следовательно, «Джанкой» в любую секунду может уйти в прыжок.

— БЧ-семь готова, — доложил лейтенант Сидоров.