Олег Авраменко - Небо, полное звезд

До Красновой наконец дошло.

– А ведь и правда… – произнесла она. – Кэп, Тео, мы должны проверить гипердрайв. Сейчас же!

– Так мы и сделаем, – ответил я. – Обязательно. Только я не уверен, что сможем определить, исчезло ли его воздействие на обычных людей.

– А как же «эффект мыслетормоза»?

– Он может быть и не связан с этим.

– По-моему, всё-таки связан, – сказал Штерн. – Причём самым непосредственным образом. Это полностью согласуется с тем, о чём говорил Узел. При переходе в гипердрайв на нас обрушивалась информация о пересекаемых сетевых туннелях, но наш разум отторгает её… А впрочем, что толку говорить. Лучше проверить на практике.

Я как раз собирался отдать Штерну распоряжение запустить главный реактор и заняться подготовкой систем гипердрайва, когда в рубку ворвалась Марси. Резко затормозив, она уставилась на главный экран, а осознав смысл увиденного, с невыразимой болью посмотрела на меня.

– Всё кончено, да?

Меня хватило только на то, чтобы молча кивнуть ей.

Несколько секунд Марси простояла на месте, всхлипывая, потом вдруг подбежала ко мне, прижалась лицом к моей груди и заплакала. Я обнял её вздрагивающие плечи и стал гладить по голове. Моё сердце разрывалось от жалости к ней. И к себе тоже…

– Что ж, ладно, – произнёс Штерн. – Мы с Ольгой пойдём и займёмся машинерией.

Они вышли, а Марси ещё долго плакала, прильнув ко мне, но, к счастью, ничего не говорила – иначе бы я точно не выдержал. Сейчас ей было хуже, чем мне, однако я понимал, что из нас двоих она раньше сумеет одолеть свою боль. Безусловно, Симон навсегда останется в её памяти, первую любовь не забывают, но это чувство недолговечно, оно быстро гаснет в разлуке. Через пару лет Марси лишь иногда взгрустнёт, подумав о красивом мальчике, затерянном в бесконечной дали другой Вселенной.

Ну а я обречён пронести свою любовь через многие-многие годы. Я очень долго ждал её, чтобы теперь забыть. Я встретил её лишь в двадцать восемь лет, нашёл в далёкой-предалёкой галактике – нашёл, чтобы потерять навсегда…

Полчаса спустя главный реактор был запущен, а системы гипердрайва переведены в рабочее состояние. Я занял место пилота и приступил к подготовке прыжка, а Марси ассистировала мне за пультом дежурного по мостику инженера. К этому времени она уже успокоилась, сходила умылась и причесала всклокоченные волосы. Теперь о недавней сцене напоминала лишь бледность её лица – а ещё тихая грусть, затаившаяся в её глазах.

Краснова осталась в двигательном отсеке, чтобы помогать Штерну. Поскольку нам предстоял далеко не ординарный прыжок, я включил между нами видеосвязь для лучшей координации наших действий.

– Прыгнем для начала на одну десятую парсека, – сказал я, задавая на пульте параметры. – И пойдём на малой мощности.

– А не чересчур малой? – отозвался с экрана Штерн, увидев на своём дисплее мои цифры. – Сдаётся мне, ты слишком осторожничаешь.

– Ничего. Тише едешь – дальше будешь. Учти, шеф, что реактор и движок простояли полтора месяца, а с тобой рядом нет Оливейры… Гм… только пусть Ольга не обижается.

– Никаких обид, – сказала Краснова. – Я пилот и не претендую на высокую инженерную квалификацию.

– Итак, – продолжал я, – расчётное время прыжка – 3 минуты 17 секунд, максимальная девиация – 0,62 астрономические единицы. Доложить о готовности к гипердрайву.

– Двигательный отсек готов, – сообщил Штерн.

– Бортовые системы готовы, – отчиталась Марси.

– Начинаю тридцатисекундный отсчёт.

Никогда ещё эти стандартные полминуты не тянулись для меня так долго. Застыв в кресле, я смотрел на табло, где с невыносимой медлительностью сменялись цифры. Марси тоже не шевелилась – и, как мне показалось, даже перестала дышать.

Наконец счётчик обнулился. Все обзорные экраны в одночасье погасли…

А я ничего не ощутил. Не было кратковременной заторможенности, мои мысли не наталкивались ни на какой барьер. Создавалось впечатление, что мы не переходили в гипердрайв, а просто случился сбой в работе систем наружного наблюдения. Но нет – показания приборов свидетельствовали о том, что сейчас корабль находится в прыжке.

– У меня не было «мыслетормоза», – неуверенно промолвила Марси. – А у вас, кэп?

– Тоже, – ответил я.

– И у меня, – в один голос произнесли Краснова и Штерн. А последний добавил: – Похоже, подтверждается.

– Да, – кивнул я, – похоже на то. Мы, конечно, ещё проверим на нормальной мощности, но я уверен, что нам не показалось. Проблема гипердрайва действительно устранена… – Из моей груди вырвался облегчённый вздох. – Значит, всё было не зря. Наши потери… они не напрасны.