Андрей Ливадный - Свидание с Богом

«МАЛОКАЛИБЕРНЫЕ УСТАНОВКИ — ТЕСТ ПРОВАЛЕН»

В этот момент обшивка станции содрогнулась от сокрушительного удара — это «Небулонг» врезался в нее и по инерции заскользил вперед, сминая лес решетчатых ферм и высекая из-под днища снопы ослепительных искр…

В рубке «Фалангера» ожил целевой монитор.

Ближайшая шагающая Лазерная Установка запуталась в паутине его координатных сеток. По срезу экрана побежали столбцы стремительно меняющихся цифр.

«Атака вражеских машин на базовый корабль поддержки». Вердикт систем логической обработки ситуации был лаконичен и неумолим.

Многострадальная ферма, на макушке которой сидел Кронг, наконец не выдержала обрушившихся на нее нагрузок — стоило Охотнику шевельнуться, и она вдруг беззвучно треснула точно посередине.

«Фалангер» величественно рухнул с высоты тридцати шести метров, заставив обшивку станции еще раз содрогнуться от удара. Кронг, ради которого он медленно и упорно карабкался по решетчатой ферме, печально сложив энергопоглощающие «уши», шмякнулся о плиты обшивки и покатился в сторону, словно обмотанный тонкой серебряной паутиной бочонок.

Бегущие к рухнувшему кораблю носатые Лазеры остановились, с дебильным любопытством обернувшись на новый источник колебаний.

Им не следовало это делать, ибо для «Фалангера» больше не существовало ничего, кроме потребности защитить свой базовый корабль.

Слава богу, Джон Шеборт все еще пребывал без сознания. Пилот, и так натерпевшийся страха, наверняка бы сдвинулся, увидев, как разлетелись во все стороны обломки рухнувших ферм обслуживания, когда из-под них поднялся хищный, уплощенный и вытянутый вперед торс шестидесятитонной боевой машины.

Ближайший к «Фалангеру» лазер разнесло вдребезги, когда на него обрушился удар вооруженного пятиметровым швеллером манипулятора, — только брызнуло по сторонам крошево полуметрового стержня из искусственного рубина, да, подпрыгивая на стыках бронеплит обшивки, в сторону откатилось несколько фарфоровых изоляторов, слетевших со смятого в лепешку длинного излучающего носа ходячей пушки.

Как ни странно, но Охотник не испытал при этом обычного удовлетворения, его процессор постоянно обсчитывал данные обстановки со скоростью в несколько миллионов бит в секунду, и на «эмоциональную» часть программного обеспечения попросту не хватало его ресурса.

В этот момент Охотник перестал быть самим собой, он полностью трансформировался в «Фалангера».

Хромая и приволакивая поврежденный при падении ступоход, он пошел, расшвыривая в разные стороны мешавшие продвижению препятствия, туда, где возвышался сумеречный контур рухнувшего на поверхность станции корабля.

Следующего, подвернувшегося под руку длинноносого он просто разорвал пополам.

Однако до победы ему было еще далеко. Двуногие пушки, хоть и считались тупыми исполнительными механизмами, но тоже создавались для войны и хорошо знали свое дело. Бросившись врассыпную, эти бродячие мародеры моментально исчезли из поля зрения «Фалангера», и спустя несколько секунд из густых железных зарослей ему в спину ударило несколько острых, жалящих лучей когерентного света…

Охотник почувствовал, как разогреваются пластины брони на его спине. Ему нечем было ответить на лазерный огонь. Схватив первый попавшийся под манипулятор обломок, он резко повернулся и швырнул его назад, целясь по вспышкам. Затем, не снижая темпа движения, подобрал валявшегося тут же Кронга и бесцеремонно воткнул его кабель в свое заправочное гнездо.

Когда резерв Кронга оказался почти исчерпан, Охотник, заметив мелькнувший между фермами обслуживания носатый силуэт, запустил в него накопитель, который с ослепительной вспышкой взорвался в самой чаще металлического леса.

Сейчас ему было не до природоохранных мероприятий. «Фалангер» слишком хорошо понимал: если он не доберется до базового корабля, ему конец, а в такой ситуации все средства казались допустимыми и приемлемыми…

Джону повезло: садясь в кресло, он умудрился не забыть пристегнуться — это, скорее всего, и спасло ему жизнь при ударе, но, придя в себя, он тут же пожалел, что сознание соизволило вернуться к нему…

Дело в том, что короткое беспамятство не только не избавило его от бредового кошмара, но, наоборот, казалось, что за время, проведенное Джоном в отключке, этот кошмар еще более усугубился, приняв форму уже не белой горячки, а какого-то иррационального бреда.