Барбара Хэмбли - Призрачный Странник

И, отпустив пальцы Шорака, старый пигмин дотянулся до руки Кирка и ласково погладил тыльную сторону его кисти.

— Могу ли я передать другим то, что узнал от тебя? — он грациозным жестом указал на остальных пигминов, которые сгрудились позади него, присев на корточки и неотрывно глядя на людей своими огромными глазищами.

Странно, но теперь, немного привыкнув к ним, Кирк начал различать выражения их лиц. Пигмины, что всё ещё сидели вокруг Маккоя, Хелен и докторов Чу и Номиаса среди камней, нагромождённых в конце каньона, наблюдали за инопланетными гостями с жадным детским интересом на морщинистых, но удивительно юных лицах; однако те, что сопровождали троих исследователей, очевидно, не были столь беспечны. Среди них было несколько стариков — если обесцвечивание тела и волос действительно указывало на преклонный возраст; кожа вокруг их торчащих клювов обвисала глубокими мешковатыми складками. Все были в той или иной степени татуированы. Но в глазах некоторых из них читались скептицизм, осторожность, враждебность, не вяжущиеся с их странным обликом престарелых детей.

— Да, вы можете передать им, — ответил Кирк и, повернув голову, заметил мгновенный проблеск беспокойства во взгляде Шорака.

В свою очередь, Шорак представил остальных членов новой исследовательской группы и Боунса Маккоя на телепатический суд патриарха.

— Говорящая, та, что научит нас понимать речь Голодных, — сказал Арксорас, обращаясь к Хелен, и прикоснулся к её руке поверх руки Шорака, который по-прежнему замыкал ментальную связь. — Цветок, что впервые ощутил тепло солнца.

Дольше всех он изучал Маккоя и, отняв руку, тихо сказал:

— Целитель, живущий с болью в душе.

Маккой вздрогнул и отвернулся.

— Я буду рад присутствию сменной группы, — сказал Шорак некоторое время спустя. Наступила полная темнота. Они сидели снаружи у дверей строения, которое Тетас-аргелианец торжественно именовал Исследовательским Институтом Ксенологии Эльсидар Бета III, — тесной и грязной хижины из прутьев, меньше трёх метров в диаметре, расположенной в четверти мили от окраины деревни. Рядом горел маленький костерок, обложенный по кругу плоской речной галькой и высушенными кусками местного дерева, мягкого и чуть скользкого на ощупь; и неяркий, мерцающий оранжевый свет ещё резче выделял исхудавшие лица исследователей и костлявые руки вулканца, двигающиеся в такт его словам.

— Эта цивилизация, — продолжал он, — практически лишенная орудий труда, всё же является чрезвычайно сложной.

— Эта? — Маккой поднял бровь и безуспешно попытался скрыть недоверчивый смешок.

Тропинка, ведущая в деревню пигминов, петляла в густом жёстком кустарнике, сквозь нагромождение колючих зарослей, камней и бочковидных деревьев, и ближайшие дома едва виднелись в густом мраке — бесформенные груды глины, прилепленные к высоким скалам, к приземистым деревьям и друг к другу, раскиданные во всех направлениях по каньону и вдоль реки. Как ни странно, даже вниз по течению от деревни вода оставалась чистой, хотя её было немного. Сквозь мягкий, пахнущий пылью вечерний туман писклявые голоса пигминов звучали не громче, чем стрёкот цикад в ночи.

Аргелианец кивнул. Доктор Тетас Фарнакос Среджи Акунас, напомнил себе Кирк, — чей трактат об общественных структурах входил в программу обязательного чтения на всех курсах антропологии отсюда и до самого Барьера. На фотографиях, которые видел Кирк, это был маленький пухлый человечек с необыкновенно яркими чёрными глазами на гладком, как у всех аргелианцев, лице; только по глазам его и можно было теперь узнать. От капитана не укрылось, что Маккой тайком просканировал всех троих исследователей с помощью трикодера, а потом перепроверил показания — дважды и трижды.

Словно не обратив на это внимания, аргелианец продолжил:

— Правило смены социального положения, иерархия почёта, философские основы культуры… не говоря уже об их песнях и легендах — пожалуй, самых прекрасных и утончённых из всех, что мне доводилось изучать, — Он слегка вытянул шею, чтобы взглянуть на деревню сквозь спутанную чащу ветвей. — Работать с ними — истинное наслаждение.

Кирк поднялся на ноги и посмотрел в ту же сторону, на бесформенные очертания глиняных хижин среди колючих кустов. Янтарно-розовый свет луны заливал весь пейзаж, окрашивая золотом острые изломы скал и оттеняя каждую ветку, каждый шип густых зарослей бесчисленным множеством оранжевых, киноварных, персиковых тонов. Кирк смутно различил какие-то тени, движущиеся в лунном свете — их становилось всё больше и больше, и он понял что это пигмины, собравшиеся огромной толпой. Прерывистое чириканье и щебет, составлявшие вербальную часть их языка, слились теперь в мягкое монотонное бормотание, похожее на кошачье мурлыканье; если зрение не изменяло ему, он видел длинные ряды пигминов, которые соединялись, образуя широкие концентрические круги, и застывали в каменной неподвижности, плечом к плечу — руки сцеплены, глаза закрыты…