Рэндал Гаррет - Предательство высшей пробы

Проглядел список других дел на день. Похоже, что обычный допрос керотийского генерала обещал быть самым интересным заданием.

Он быстро спустился в подземный этаж здания. Здесь находилось небольшое тюремное отделение, где и содержался захваченный офицер. Караульные равнодушно приветствовали его, когда он зашёл. Для них в повседневном допросе не было ничего интересного.

Макмейн отпер дверь тюремной камеры и вошёл. Он поздоровался с керотийским генералом. Должно быть, он был единственным из офицеров, кто делал это, он в этом не сомневался. Остальные относились к пленному генералу как к обычному преступнику. Более того, они относились к нему как к мелкому мошеннику или карманному воришке — преступнику самого низкого пошиба.

Генерал Таллис встал, как всегда, и ответил на его приветствие.

— Допрое утро, полкофник Макмейн, — произнёс он. В керотийском языке недоставало многих согласных, которые есть в английском и русском, и в результате Таллис сильно шепелявил и оглушал звонкие звуки. Английское «р», такое, как в словах «ром» или «крыса», у него вовсе не получалось; он мог произнести его только на манер немецкого гортанного «р». Носовые «м» и «н» были не так ярко выражены, как в английском, но вполне различимы.

— Доброе утро, генерал Таллис, — отозвался Макмейн. — Садитесь. Как вы себя сегодня чувствуете?

Генерал снова присел на свою жёсткую койку, стоявшую рядом с единственным стулом, что составляло всю обстановку маленькой камеры.

— Насстолько хорошо, нассколько это фозможно. У меня слишком мало опыта… Я, как бы это сказать? Я стал софершенно кротким. Кротким? Так прафильно?

— Правильно. Вы хорошо выучили наш язык за такой короткий срок.

Генерал не поблагодарил его за комплимент, только пожал плечами.

— Когда от этого зафисит тфоя жизнь, фыучишь.

— Значит, вы полагаете, что ваша жизнь зависит от того, насколько хорошо вы изучили наш язык?

Оранжевое лицо генерала искривила усмешка.

— Разумеется. Фаши люди не шелают учить керотийский. Если же я не смогу отвечать на фопросы, какой от меня толк? Пока я полезен, я буду жить. Расве не так?

Макмейн решил, что сейчас самое время ошарашить керотийского офицера.

— Я в этом не уверен, но вы можете намного продлить свои дни, если принудите нас заняться изучением керотийского, генерал, — произнёс он на чужом языке. Он знал, что очень плохо говорит по-керотийски, так как изучал его при содействии офицера, захваченного вместе с генералом, но тот был тяжело ранен и прожил всего две недели. Тем не менее пленный дал ему основные знания, которые он пополнил с помощью книг и записей, найденных на развороченном керотийском корабле.

— Что? — Генерал удивлённо заморгал, затем улыбнулся. — У вас просто ужасный акцент, — сказал он по-керотийски, — но, конечно, не хуже, чем мой, когда я говорю на вашем английском. Полагаю, вы намерены вести допрос на керотийском, да? Вы надеетесь, что я смогу рассказать вам намного больше на своём родном языке?

— Возможно и сможете, — улыбнулся Макмейн, — но я изучил его ради собственного любопытства.

— Ради чего? Ах, да. Я понимаю. Очень интересно. Я не знаю ни одного представителя вашей расы, кто бы оказался способен на такое. Всё, что трудно, ниже их достоинства.

— Нет, генерал. Я не исключение. Многие из нас думают иначе.

Генерал пожал плечами.

— Я этого не отрицаю. Просто я хотел сказать, что не встречал таких людей. Разумеется, их не привлекает военная служба. Возможно, это потому, что вы — не раса бойцов. Бойцы берутся преодолевать трудности именно потому, что это тяжело.

Макмейн невесело засмеялся.

— Не считаете ли вы, что вытянуть из вас информацию сложно? Мы же взялись за это.

— Это не одно и то же. Это ваша работа. Вы не используете никакого нажима. Ни угроз, ни обещаний, ни пыток, ни давления.

Макмейн был не совсем уверен, что правильно перевёл два последних слова.

— Вы имеете в виду применение физического воздействия? Это же варварство.

— Я не намерен продолжать эту тему, — сказал генерал с неожиданной иронией.

— Я могу понять вас. Но будьте спокойны — мы никогда не прибегаем к подобным методам. Это нецивилизованно. Наша гражданская полиция действительно использует определённые наркотики, чтобы добыть информацию, но мы слишком мало знаем о химическом строении организма керотийцев, поэтому не решились применить наркотики в данном случае.

— Применение давления, как вы говорите, нецивилизованно. Возможно, вы правы, если исходить из вашего определения, — он использовал английское слово, — цифи-лизации. Нет, не цифилизованно, но действенно, — он снова улыбнулся. — Я сказал, что стал кротким с тех пор, как я здесь, но, боюсь, ваша цивилизация ещё лояльнее.