Никита Баранов: Седна

— Да, их было двое. Близнецы. На девятом месяце после зачатия.

— Забавно. И что было дальше?

— А дальше начались роды. Сначала родился мальчик в рубашке. Ровно через тридцать три секунды он скончался от удушья.

— А второй?

— А второй стал нашим нынешним президентом, хе-хе. Кен Джоннеди, самый удачливый сукин сын во всей галактике!

— Не вижу в этом рассказе ничего, что могло бы намекнуть на работоспособность, а, тем более, злоупотребление суевериями. Всего лишь неточности в расчетах, и, возможно, нестерильный инструментарий…

— Эх ты, — махнул рукой Ник. — Вот теперь я всё-таки уверен, что разум у тебя вовсе не человеческий, а какой-то иной. Компьютерный, например. Потому что живой человек хоть посмеялся бы над этой историей.

— То есть, вы понимаете, капитан, что эта история — скорее всего выдумка?

— Конечно, — усмехнулся пилот, открывая очередную банку пива. — Ну, и что теперь? Или тебе достоверность нужна стопроцентная во всех словах, что проходят через твои уши?

— Капитан, у меня нет ушей, — слегка смущённо сказала Седна.

— Пока нет, — поправил Ник. — Милая, скоро у тебя будет тело. Я обещаю.

Виктория — водный мир, целиком и полностью. Это единственная известная человечеству планета, вообще не имеющая суши, но при этом пригодная для жизни. Да ещё какой жизни! Мировой океан, укрывающий всю поверхность планеты, был не таким уж глубоким — на Виктории существовали всего четыре впадины глубиной чуть более километра, а остальная твердь была не глубже пятисот метров. Прямо посреди коралловых лесов и пастбищ морских животных располагались обширные подводные города под прозрачными энергетическими куполами; сквозь них могло просочиться что угодно, кроме влаги.

— Так и живём, — зачем-то буркнул себе под нос Ник, опуская корабль к бескрайней водной глади.

— Послать запрос на открытие врат?

— Конечно. Не торчать же нам тут целую вечность.

— Так точно, капитан. — Седна переключилась на волну местных стражей порядка, но пилот продолжал слышать её приятный голосок. — Малогабаритный корабль «Панацея» просит разрешения на посадку.

— Запрос принят, «Панацея», посадку разрешаю, — отозвался в динамиках уставший мужской голос. — У вас с собой, случайно кофе нет?

— Неужели на Виктории нет кофе? — изумился Ник. — И как вы без него вообще живёте?

— Да нет, есть он здесь. Просто мне ещё четыре часа нести вахту и выходить отсюда нельзя, а вы как раз будете проходить через мой пост.

— Ладно, — пилот тихонько рассмеялся. — Открывайте врата, будет вам кофе.

Вода под «Панацеей» разверзлась, образовав глубокую, достающую до подводного города-купола воронку. Корабль стал медленно опускаться по этому тоннелю вертикально вниз.

— Очень не люблю этот процесс, — сжав челюсти, произнёс пилот. — Всегда боюсь, что вода сомкнётся и…

— Расслабьтесь, капитан. Ещё не было зарегистрировано ни единого случая сбоя открытия врат на Виктории.

— Да, верно. Но ты об этом страху моему скажи, а не мне!

Седна с гулким хлопком прошла сквозь тонкую стенку купола, оказавшись прямо «под небом» одного из подводных городов этого мира. Здешние строения не отличались особой оригинальностью своего исполнения, и напоминали абсолютно прямые ветви дерева, растущие из земли вверх, густо и хаотично усеянные десятками круглых алых плодов. На самом же деле, «ствол» здания был ничем иным, как лифтом, а фрукты — помещениями, размер которых достигал порой пятидесяти метров в диаметре. Посреди такого плодового леса расположилась посадочная площадка, и Ник, переключившись на ручное управление, занял свободное местечко между двумя старыми лайнерами.

— Приехали, — вновь непонятно зачем буркнул пилот, отстёгиваясь от кресла. — Ладно, делай заказ.

— Какой заказ?

— Уже забыла? Хе-хе, пожелания насчёт тела какие-нибудь будут?

— Желательно, чтобы тело по формам напоминало женское.

— Интересно! То есть ты отождествляешь себя с женщиной, верно?

— Верно, капитан. Имя — женское. Голос — женский. Разве не логично было бы предположить, что я — женщина?

— Ты — компьютер, — усмехнулся Ник. — Ладно, не обижайся, я скоро буду. Стереги корабль.

— Я и есть корабль, — тихо ответила Седна вслед покинувшему кабину пилота капитану.

Ник не признавал огнестрельного оружия. Нет, конечно, не потому, что не умел с ним обращаться. Напротив — стрелком он был отменным. Но не лежала его душа к нажатию на курок и сменам пустых магазинов. Вместо всей этой технологической роскоши он предпочитал луки.