Аластер Рейнольдс - Дом Солнц

— Боюсь, с вашим предложением мы не согласимся, — ответил я. — Оно, безусловно, разумное, только я должен быть реалистом. Думаю, что продам свою космотеку выгоднее.

— Если надеетесь на Атешгу, предупреждаю, репутация у него скверная.

Я потер глаза — в них попал песок.

— Кто такой Атешга?

— Шаттерлинг, я лишь предупредил. Решение за тобой. — Небьюли провел ладонями по груди. — Жаль, мы не договорились, но это не мешает нам расстаться друзьями. Мы очень рады, что вы посетили нашу планету. Надеемся, вы довольны.

— Конечно довольны, — кивнула Портулак. — Вы прекрасно нас приняли, мистер Небьюли. Я всей Линии расскажу о вашем гостеприимстве.

— Очень любезно с твоей стороны. — Небьюли повернулся к подошедшему аватару и поклонился человеческой частью тела. — Купание получилось недолгим, доктор. Надеюсь, все прошло хорошо?

— Нет, ничего хорошего в купании не было, — пропищал аватар, — поэтому я и прервал его, как только смог. В воде какие-то темные существа, которых мой сонар не идентифицировал. Температура и соленость мне также не по вкусу. — Бумажная фигурка повернулась в мою сторону. — Лихнис, меня заверили, что информация о моих потребностях передана кому следует.

Я заерзал. Естественно, я объяснил кентаврам, что нужно доктору, и не сомневался, что они очень старались ему угодить. Но доктору Менинксу не угодишь — все ему плохо, все мало.

— Извините, доктор, это я цифры перепутал, — пробормотал я. — Виноват, ошибся.

— Сам решу, кого винить, — огрызнулся аватар. — Я так ждал этого купания! Ладно, забуду как страшный сон. Скоро я покину эту унылую планетку и устремлюсь навстречу Вигильности. Надеюсь, там умеют принимать гостей.

— Мистер Небьюли сделал все, что мог, — заверил я.

— Да, видимо, — отозвался аватар, словно гостеприимный кентавр не стоял рядом.

Настал момент, которого я с тревогой ожидал после высказывания мистера Небьюли о моей космотеке. Тянуть я больше не мог, хотя в тот миг хотелось лишь залезть в воду и плыть навстречу мерцающему горизонту, где, в зависимости от установки, защитная оболочка либо отпугнет, либо отторгнет, либо ранит, либо просто уничтожит меня.

— Доктор Менинкс, — начал я, сделав большой глоток живительного воздуха, — нам нужно кое-что обсудить.

Назвать Лихниса лентяем было бы неверно, ведь именно от лени Абигейл так старалась очистить наши характеры. Зато уклоняться от истины он умел мастерски. Дела отодвигал не на завтра, а на килогоды, порой отсрочки растягивались на добрый цикл. «Зачем делать сегодня то, что можно отложить на четверть миллиона лет?» — примерно под таким девизом он жил.

Тридцать один цикл это сходило Лихнису с рук, но нынешняя история с доктором Менинксом обещала стать расплатой за долгое везение. Лихнис шутил о выговорах и отлучении, словно хотел заранее свыкнуться с наказанием. Последние несколько циклов Линия с трудом терпела его выходки. Поэтому Лихнису д о ктора и спихнули. От обузы следовало избавиться при первой же возможности, а не таскать на борту по всей галактике.

От системы кентавров до Неламбия рукой подать — по планетарному времени всего девяносто лет полета, — но войти в одну из форм латентности все же пришлось. Лихнис предпочитал стазис, я, к его вящему удивлению, — замораживание и оттаивание. Едва выбравшись из криофага, я запросила у «Серебряных крыльев» информацию с датчиков. Помимо шелеста остаточной энергии, означавшей, что столетие назад здесь пролетал корабль, следов присутствия человека не обнаружилось.

Ни Атешги, ни его кораблей.

Я проштудировала анализ датчиков, перебросилась на «Лентяя», потом на мостик, где уже ждали Лихнис и доктор Менинкс. Лихнис откинулся на спинку кресла, рядом с ним стоял аватар. Оба смотрели на огромный, как стена, светящийся дисплеер. Слов я не разобрала, но благодаря акустике помещения поняла, что разговор не из приятных: голоса звенели от раздражения, кто-то отчаянно оправдывался.

О чем речь, я знала без объяснений.

Б о льшую часть дисплеера занимала горизонтальная проекция Млечного Пути, основанная на данных космотеки о его текущем состоянии. Спиральные рукава отображались белыми, желтыми, золотыми, блекло-оранжевыми и ярко-оранжевыми штрихами. Звезд слишком много, по отдельности не разглядишь, только скоплениями. Четко просматривались лишь ярчайшие — супергиганты на конечной стадии, перерождающиеся в сверхновые, или молодые неустойчивые звезды типа Т-Тельца, ослепительно-голубыми или ядовито-красными глазницами взирающие с пунктирных спиралей.