Иван Андрощук - Красная нить

– Отто! Ты слышишь? Корабль не отвечает!

Отто тоже не ответил. Он шёл, покачиваясь, шагах в семи перед Корном. Корн вздрогнул: скафандр инженера окутывала мерцающая дымка. «Отто!» – сдавленно крикнул контактор и бросился к товарищу.

Передние уже догнали астронавтов, а конец процессии всё ещё терялся в горах. Отто взглянул на первый гроб: покойника до подбородка закрывали цветы, жутко спокойное лицо было очень знакомым. «Капитан!» – закричал Отто и открыл глаза.

Но это уже не помогло.

Инженер исчез в тот миг, когда Корн уже протянул руку, чтобы схватить его за плечо. Конец троса, к которому был пристёгнут Отто, упал и затерялся в траве, словно струя крови. Музыка становилась невыносимой, в глазах темнело, было тяжело думать и дышать. Корн вынул пистолет. Послышался глухой грохот. Корн обернулся – один из каменных столпов падал и увлекал остальные. Вскоре на месте каменного леса осталось лишь несколько одиноких стволов: по склонам полз хищно мерцающий туман. Корн увидел на выступе одной из уцелевших скал «Красную нить» и облегчённо вздохнул. Музыка нахлынула с новой силой – низкие, невыносимо тяжёлые звуки сжали, точно кольца огромных змей, дикая боль пронзила сердце. Корн дернулся и нечаянно нажал на спуск. Прогремел выстрел, и сразу отпустило – послышался визгообразный звук, напоминающий звон лопнувшей струны, музыка отхлынула, отступила и боль. В наступившую тишину ворвался крик Бранзолетто:

– Отто, Корн! Что с вами? Почему не отвечаете?

– Эй, капитан… Это Лекок. Отто… он исчез. Его сожрал туман… – голос Корна снова стал отдаляться, его опять вытеснила музыка. Какое-то время гремели мелодии на очень низких частотах. Потом лязгнул выстрел, за ним – визгообразный звук и голос Корна: – Кажется, их пугают выстрелы. У меня ещё есть патроны…

– Корн, ты можешь катапультироваться?

– Я… Вряд ли – трос под обломками скал, – снова хлынула музыка и заглушила голос. Прогремел выстрел.

– Вот он! – крикнул Вэйхуа, показывая в нижний правый угол обзорного экрана. Там, на полпути между кораблём и городом, клубилось кольцеобразное мерцающее облако. В центре его стояла человеческая фигурка с пистолетом в руке. Кольцо сжималось и закрывало человека.

– Корн, мы видим тебя! Тебя окружает туман!

– Да, я знаю, это – музыка, – полускрытая туманом фигурка обернулась к кораблю и помахала рукой. – Капитан, – вдруг заспешил Корн. – К вам тоже ползёт туман. Улетайте. Им не должен достаться корабль. Улетайте немедленно, через минуту может… быть… поздно… – Корн хрипел, его душила музыка. Прогремел выстрел, потом – второй: в момент второго выстрела шагах в двадцати перед Корном что-то вспыхнуло – и миг спустя на том месте стоял человек в оранжевом скафандре «Красной нити». В его вытянутой руке чернел пистолет. Туман, окружавший Корна, растаял: контактор неподвижно лежал на земле. Чужой подошёл к убитому и наклонился над ним.

– Отстегивает трос.

– Бардадим, люк! Все по местам. Приготовиться к старту.

Ступак передвинул рычаг, люк захлопнулся. Чужой в скафандре уже взмыл в воздух и быстро приближался. Через миг он стоял на выдвижной площадке корабля и барабанил в люк.

– Убрать площадку.

Бардадим взялся за рычаг. Площадка начала входить в корпус. Чужой сорвал шлем, задрал голову и заревел. Астронавты отпрянули: рогатая бычья морда была у него на месте лица.

– Смелее, Бардадим, это не человек.

– Есть, капитан, смелее, это не человек, – пробормотал пилот и выжал рычаг до конца. Взвизгнули порванные струны, и чудовище полетело в пропасть. Туман поднялся к кораблю и полз вверх по его корпусу. Приближались глухие, угрожающие, напоминающие артиллерийскую канонаду раскаты мелодий.

– Старт! – приказал капитан.

Корабль вздрогнул и пошёл вверх. В последний миг Ван Вэйхуа взглянул в сторону города. Но там больше не было ни города, ни тумана, ни равнины с лениво текущей по ней рекой. Всё пространство до горизонтов покрыли космические корабли, каждый из которых был копией «Красной нити». Корабли друг за другом, с интервалом в одну-две секунды, отрывались от земли.

– Слишком поздно, – пробормотал Ван. – Теперь нам придётся забыть дорогу домой – быть может, навсегда.

Он смущённо умолк – ему вдруг показалось, что он повторяет сказанное уже тысячу или миллион раз, сказанное, возможно, им самим. И он почти не ошибся – ибо эти же слова, с интервалом в одну-две секунды Ван Вэйхуа повторил в каждой из бесконечного множества «Красных нитей», которые отрывались от поверхности Ариадны. Вернее, на которые разлеталась Ариадна – ибо то, что было планетой Ариадна, в один миг превратилось в неисчислимое множество космических кораблей, каждый из которых во всём, от никем не замеченной царапины на самом дальнем кронштейне грузового отсека и до смертной тоски, на деление мига мелькнувшей во взоре первого пилота, был копией «Красной нити».