Роберт Сильверберг - На дальних мирах (сборник)

Ему, однако, все никак не надоест.

Он в восторге. Очарован мерзостью, по словам древнего поэта. Никомастир исходил вдоль и поперек каждую улицу, оглядывая со всех сторон убогие дома; через несколько дней признался, что ищет определенное здание. Несколько позже он его нашел, на отшибе, посреди огороженного парка.

— Вот оно! Родовое поместье! — объявил Никомастир, указывая на развалины, уродливые даже по местным меркам. — Дом, где родился мой отец!

Ему по-прежнему нравится думать, что он происходит с Сидри Акрака. Правдой это быть никак не может: у туземцев в жилах течет не кровь, а болотная вода, а душ, кажется, нет вовсе. Или душу им заменяют несложные механизмы в головах. Самые несложные: я встречал роботов, куда более обаятельных, чем местные жители. Никомастир, слава богу, не имеет со здешним народом ничего общего; при всем его вздорном легкомыслии он дружелюбен и приветлив. К гражданам Сидри Акрака эти термины неприменимы. Ни сегодня, ни в сколь угодно отдаленном будущем.

Велимиль снова попробовала написать портрет Никомастира, и снова ничего не вышло. На нее было больно смотреть, и я рискнул спросить, откуда сложности. Велимиль считает искусство глубоко интимным делом...

— Смотри,— сказала она, разворачивая второй холст.

На фоне цветных вихрей — обычного для нее фона — стояла угловатая, худая фигура Никомастира, спроецированная на чувствительный холст усилием воли художника. Только лицо получилось совершенно неправильное: всегдашняя светлая улыбка вышла плотоядным оскалом. За растянутыми губами блестели зубы хищного зверя, а глаза... О Велимиль! Почему этот взгляд больше не искрится весельем, но горит свирепым огнем? А еще глубоко в этих узких щелочках глаз притаилась тоска. Разгневанный бог получился, но бог умирающий — бог, которому предстоит отдать бессмертие во искупление ближнего своего.

— Первый был почти также страшен,— сказала Велимиль.— Но почему?.. В Никомастире этого нет. Никогда раньше со мной такого не случалось.

— А он сам видел?

— Нет, такого я ему не покажу. Сказала, что не получилось и что не хочу расстраивать. Само собой, после этого он и сам не захотел.

— Сидри Акрак что-то делает с твоим зрением, Велимиль. Лучше сожги оба холста. Сожги и забудь о картинах, пока мы здесь.

Никомастиру же просто необходимо проникнуть внутрь громоздкой развалины, которую он величает родительским домом. Развалина или нет, дом, однако, вовсе не пустует. Напротив, он, скорее, перенаселен.

На стук в парадное открыл мажордом. Узнав, что граф Никомастир Сембрийский предпринял неблизкое путешествие с целью посетить бывшее имение своего отца, мажордом молча захлопнул дверь.

— Как грубо,— проворчал Никомастир без особого удивления.— Но не беспокойтесь: я найду способ!..

Беспокоиться он, правда, и сам не стал, день заднем увлекая нас в джунгли, далеко за городскую черту Периандроса Анди-фанг. Ну и что? Грязь под ногами всегда хлюпает, повсюду неаппетитное зверье, насекомые и вековечная сырость.

Велимильи Мэйфлай начали уставать, я видел, но держались как всегда, снисходительно терпя капризы Никомастира. По тропинкам болотного царства обе следовали за ним без колебаний. Я, впрочем, тоже. Отчасти потому, что давным-давно мы твердо решили повсюду держаться вместе, а еще, наверное, из-за намеков Велимиль и Мэйфлай. Они думают, мое вечное недовольство предвещает для меня скорое перерождение.

— По словам отца, за домом есть озеро или пруд,— Никомастир, оказывается, не забыл о «родовом поместье».— Вода там ярко светится; мальчишкой он часто плавал в этом пруду, а выходя на берег, ронял на землю огненные капли. Я тоже хочу. Искупаюсь, и отправимся дальше. Кстати, чья там очередь выбирать новую планету?

— Моя очередь,— сказал я быстро.

Очень хочется на Марахо, где пески сверкают под солнцем. Город Семи Пирамид...

— Никомастир, если там действительно есть озеро, советую держаться от него подальше,— продолжал я.— По-моему, местные жители очень не любят незваных гостей. И подумай, какая мерзость может водиться в водоемах такой планеты.

— В этом пруду плавал мой отец.— Никомастир смотрел с вызовом.— Никакой опасности, уверяю тебя.

Само собой, я не слишком верил в существование озера, но очень надеялся, что он туда не полезет, в случае чего. Не настолько же он идиот? Любя мальчишку, я боялся за него.

Возражать, однако, поостерегся: уже сказано слишком много. Никомастир любит поступать наперекор. А за день или два, глядишь, и забудет, если не привлекать его внимания к этому грязному дому и вымышленному озеру.