Мартин Аратои - Скальд

Ролеплейшики приходят, но так просто на «драккар» в команду не попасть, а когда попадеш, ь они ведь дальше Эзацкого моря и Хидекского океана не ходят, и вглубь моря не удаляются, так вдоль побережья все чаще промышляют, разоряя окрестные селения. Ну, месяц так поплаваешь, два, а потом всем надоедает, расходятся мир посмотреть да себя показать, к кланам примыкают.

Под разговоры мы приговорили «Гномью особую». И у меня высветилось:

Вы пьяны, как матрос. Ограничение в передвижении — от 10 до 30 минут.

— Мда, малой, тут тебе не там, вариант что вырвет и отпустит, не прокатит. — С этими словами орк взвалил меня на плечи и потопал на улицу.

На дворе владычествовала ночь, брусчатка мостовой мирно качалась перед глазами и где-то на задворках Эзвароса брехали дворовые псы, и я в унисон им выводил рулады

Уже на втором куплете орк присоединился ко мне и пасторальную тишь городка разрезал дуэт:

Орк оказался своим парнем, и когда мы допели, не стал меня резать и кидать в ближайшую канаву, а отволок в гостиницу, по дороге объяснив —

— Ты можешь зайти в любую гостиницу, тебе за относительно небольшую плату предоставят комнату. Это твои личные апартаменты, кроме тебя туда могут пройти только твои гости и то в твоем присутствии. Вещи, оставленные там, никогда не пропадут. Никто кроме тебя не сможет их забрать. Посему все наиболее ценное и нужное, что не надо постоянно носить с собой, лучше держать там. По завершении его речи перед моими глазами высветилось

Быдыщ хочет добавить вас в друзья. Согласиться?

Я естественно согласился.

— Отдохни, проспись. Парень ты неплохой, меня на первых порах напомнил. Да и рожа у тебя, моей под стать. В общем, бывай — пророкотал на прощание орк и утопал в ночь.

Я заплатил за номер, поднялся к себе. Разглядел замок. Замок был надежный. Открыл его ногтем большого пальца, и толком не рассмотрев комнату, вышел из игры.

«Вход»

В мире при моем появлении не грянул гром, и не раздались звуки фанфар. Все так же светило солнце и пылинки, играя на его лучах, ложились на неокрашенные доски пола. Я оглядел свое первое пристанище в Алиноре и остался доволен — комната вполне себе ничего, этакий средневековый минимализм. Стол стул кровать и сундук, все без изысков, но очень добротно выполнено.

Единственное окно выходило на внутренний двор, по которому малек лет семи тащил воду из колодца. Я спустился в общую залу. Вкушать виртуальной снеди не хотелось, и я отправился прогуляться и заодно поподробнее осмотреть городишко.

Надо будет попробовать подремать днем в игре, интересно какой будет эффект — выкинет из игры? Или правду посплю и получу бафы какие-нибудь? И надо ли раздеваться?

Кстати, от меня начинало ощутимо попахивать и отнюдь не благовониями — программисты «Аласепо» творили чудеса. Хотя наверно можно было покопаться в настройках «нейрованны» и отключить степень погруженности, воздействия окружающей среды и боли. Но мне было лень, да и буду честен перед собой, было интересно испытывать все сполна. Хотя, если я не помоюсь, и получу пригоршню вшей, это будет перебор, решено иду искать баню или где тут ближайшая речка для омовений?

Пока шел и корил себя за то, что не совершил утренний туалет в гостинице и размышлял о том, что поблажки есть — под кустик по большой и малой нужде не тянуло, ноги сами вынесли меня на торговую площадь.

Черт все равно от меня смердит!? Эх, была, не была! Я повалился в пыль там, где и стоял, вызвав немалое удивление у проходивших мимо игроков и неписей. Перепачкался с ног до головы и чуть подрезал себе одежку. С криком — иду на таран! — ударился о стену ближайшего дома, да так, что полоса жизни просела в желтый сектор. В голове появился звон, мелькнула и, не выдержав одиночества, убежала мысль о том, что я идиот. Вокруг меня начал собираться круг из недоумевающих зевак.

По лицу потекла кровь. Я размазал ее грязным рукавом по не менее нечистому лицу. Придурковато улыбнулся, перепугав одну чересчур впечатлительную феечку. Вынул миску для подаяний и двинулся в толпу, заглядывая с мольбою в глаза прохожих и показывая себе пальцем на рот и похлопывая по животу, толсто намекая на свой голод. Пришлось вывернуть и карманы, пусть видят, что Ошкуй беднее мыши церковной.