Андрей Фролов - Стратагема несгораемой пешки

– Так ты налегке?

– Именно так.

Ирландец тут же подступил к тротуару, подзывая такси жестом, который не устареет точно так же, как причудливая прихоть некоторых писать от руки. Из потока на втором ярусе отделился желтый соратобу, начав перестраиваться и снижаться.

– И все же, – высокий худой Зентек вдруг склонился к уху Киллиана, почти касаясь его губами, – объясни, зачем в оборонительной партии тебе понадобился квалифицированный диверсант?

Тот покривился, настолько неожиданной оказалась манера новенького обсуждать дела прямо посреди людной улицы. Да еще и лезть прямо в лицо, плюя на понятия персонального пространства и манеры хорошего тона. Но ответил, постаравшись не отстраняться и чувствуя запах туалетной воды поляка.

– Потому что профессионал способен предугадать, – негромко ответил он, осторожно положил открытую ладонь на грудь Зентека и мягко отодвинул парня от себя, – что на его месте сделал бы потенциальный противник аналогичного профиля. Именно за это я и собираюсь тебе платить…

Такси с воем опустилось к бордюру тротуара, едва не чиркнув по асфальту задним нижним бампером. Полы пальто и плаща синхронно вскинулись под ударами турбинных выхлопов, и мужчины поспешили забраться внутрь.

Кондиционер определенно не справлялся. Воздух, вязкий и душный, лип к телу старой футболкой, мешал дышать полной грудью. Мартин потянулся к банке, замечая, как Варгас машинально повторяет его жест. Последние сутки Тайпан только и делал, что пил. Причем вкачивая в себя как медицинские детокс-коктейли, так и вообще все, что лилось в стакан. Но без капли алкоголя, и это Доппельгангера искренне радовало.

Глоток все еще холодного, но уже нагревающегося лимонада не принес облегчения. Оставил на языке тяжелый привкус металла и консервантов. Отставляя банку, Данст с тоской вспомнил про подмороженные улицы родного города.

– Пойми меня правильно, – протянул мексиканец, – но лучше уж бы ты бросил меня подыхать в снегах Иллинойса…

Слова, медленные и тягучие, проплыли через комнату, осев где-то в углу. Исмаэль заерзал в плетеном кресле. Он выглядел сухим и изможденным. Измотанным. Слабым – его ответный мстительный хук, нанесенный после того, как Мартин снял веревки, даже не оставил синяка. Но в норму постепенно приходил, возвращая взгляду былой блеск и цепкость. Он что-то пробубнил и большим глотком прикончил банку, отставляя на низкий журнальный столик.

– Встряска и смена климата пойдет тебе на пользу, – лениво обронил Мартин, продолжая разглядывать стены. – Ты бледен, как гусеничное брюшко…

Стены в ответ разглядывали людей. Глазницами темных африканских масок, драгоценностями в сабельных эфесах, бликами в полированных копейных древках. За хозяином дома на побережье не водилось славы собирателя – за последние годы он не добавил в коллекцию ни единого предмета. Но и не потерял: где бы не осел пешка, к которому пожаловали напарники, он всегда возил с собой несколько огромных чемоданов, набитых удивительным барахлом, словно музейные запасники.

Когда владелец старинного и не только оружия развешивал богатство по квартире, та мигом превращалась в смесь выставки, подпольного штаба сектантов и арсенала.

Кроме ужасающих масок на стенах висели разнообразные ножи, наконечники ассегаев, старинные штурмовые карабины, погремушки из тыкв, черепа животных, деревянные и глиняные таблички с резными узорами, связки сушеных плодов. Прислоненный к сабвуферу головизора, в углу виднелся даже высокий узкий щит из вощеной кожи буйвола и тонких дощечек, раскрашенный в ярко-желтые и красные полосы.

Атмосферу отлично дополняли псевдообъемные распечатки храмовых руин, спутниковые снимки и книги по истории забытых городов древности. Часть картинок была вставлена в рамки и занимала законные места среди холодного оружия и демонических личин. Часть была разбросана по дивану, плетеным креслам, журнальному столику и полу.

Варгас снова сменил позу, с кряхтением и недовольной миной. Взял с этажерки глиняную поделку – пузатую птичку с дырочками на хвосте, повертел перед глазами.

– Чертов чернокожий похож на барахольщика, – хмыкнул он, поднося свистульку к губам.

– Чертов мексикашка похож на члена АА на втором шаге, – раздалось от дверей, и летящий из проема вечерний свет перекрыла широкоплечая фигура. – Дунешь в этот свисток, поедатель гуакомоле, и в твою жизнь ворвутся сущности такого порядка, что ты возненавидишь судьбу…