Алина Николевская - Когда кролик атакует

– А я не знаю, – Агнета обречённо опустила плечи. – Софи-дорогая… она сказала: «Брукнер» и больше ничего не сказала. И я не знаю, что мне теперь делать.

– О, Брукнер! Да это же очень неплохо для первого опыта. – У Ирэн заблестели глаза. – Вот если бы она ничего не сказала, просто посмотрела бы и отошла – это было бы равносильно двойке или даже единице. А Брукнер – это композитор, безусловно великий, но в партитурах которого, по мнению Софи-дорогой, много лишних нот, слишком густая оркестровка, растрачено слишком много материала. Ты, наверняка, перемудрила с этой моделью, утяжелила деталями, перегрузила декором. Поработай над ней, особенно над пропорциями, добейся чистоты линий и благородства в отделке, и тогда, может быть, удостоишься оценки «Бетховен». Ну, что, приободрилась немного? – Ирэн, улыбаясь, прищурилась. – Теперь, наверняка, спросишь, какие существуют ещё оценки.

– Ну да, конечно, для меня ведь это очень важно. – Агнета действительно приободрилась, даже разрумянилась.

– Если создашь модель высокого романтического звучания, получишь «Шопена», «Шуберта», «Листа», «Брамса», «Вебера» или «Чайковского». Наградой за соединение романтизма с экспрессией будет «Малер». «Вагнер» – хуже «Брукнера» по той же причине перегруженности. Осмелишься на нечто концептуальное, немного безумное – тебя ждёт «Шёнберг», возможно «Скрябин» или «Стравинский». Высшая оценка – «Моцарт», но ты её вряд ли получишь, потому что, по мнению Софи-дорогой, никто из ныне живущих модельеров «Моцарта» недостоин, включая её саму. Ну, почему не спросишь: а как же Бах?

– А как же Бах? – послушно повторила Агнета с вопросительной интонацией.

– Бах – убеждённый протестант. – Ирэн подняла вверх указательный палец, она явно получала удовольствие от разговора. – Известен в первую очередь как автор и исполнитель духовной музыки. Поэтому вряд ли его имя стоит каким-либо образом соединять с миром моды, трактуемой как совокупность ценностей и вкусов, принятых в светском обществе. Вообще, эта оценочная шкала абсолютно в духе Софи-дорогой и она абсолютно выверена эмоционально, но это, конечно, для тех, кто понимает.

Самым интересным было то, что у Ирэн была своя оценочная шкала, но относилась она не к изделиям от кутюр, а к человеческому бытию в целом. Выяснилось это при разговоре о геях, которых она терпеть не могла, за исключением тех, кто живёт на верхнем этаже.

– Верхний этаж – это ведь аллегория? – на всякий случай уточнила Агнета.

– Конечно! – Ирэн всплеснула руками. – Конечно, это аллегория! На верхнем этаже обитают творцы, гении и просто очень талантливые люди. По-настоящему талантливые, не самозванцы и не назначенцы. Вопросы пола там никого не волнуют, богатство не статусно, бедность не позорна, там одиноко, холодно, там нет страха смерти, а ледяной разреженный воздух способен веселить. На нижнем же этаже…

– Обычные люди? – предположила Агнета.

– Да. – Ирэн посмотрела на неё как учительница на прилежную ученицу. – На нижнем этаже живут люди со средними способностями. Они работают, играют, путешествуют, борются за статусность, заключают союзы, ведут сражения за богатства, осаждают любовью, вступают в браки и размножаются. Эта жизнь не эволюционна – за эволюцию отвечает верхний этаж – и отличается от средневекового, к примеру, существования лишь законодательством и современным бытовым антуражем.

– А этажи как-то соединены? – выразила надежду Агнета. – Между ними есть лестница?

– Конечно есть, – последовал ответ. – Даже из подвала можно подняться на верхний этаж. Но подвал – это место, куда лучше не заглядывать.

Обитательницей подвала почувствовала себя Агнета, когда вернулась из Парижа в Москву. И дело было не только в том, что почти сразу произошло расставание с любимым. С ним она переговаривалась по скайпу в начале своей парижской жизни почти ежедневно, потом общение стало редким, пока не прекратилось совсем. И вот сейчас он сообщил, что уезжает на Бали, чтобы путешествовать, заниматься дайвингом и совершенствоваться в туристическом бизнесе в качестве управляющего принадлежащей ему гостиницы, которую он купил, распродав московскую недвижимость. С собой он её не зовёт, так как понимает каких высот она сможет достичь в Москве с дипломом модного Дома «Торрант». Агнета, пожелав ему счастья и немного погоревав, решила, что они с любимым – люди противоположных интересов, так что всё к лучшему, и с дипломом он прав, хотя это был совсем не диплом, а свидетельство о стажировке, которое, как вскоре выяснилось, ни на кого в Москве никакого впечатления не произвело.