Павел Хицкий - Три рассказа о будущем

Каждый год в июне Янис ездил в деревню и шел на могилу родителей – они погибли в катастрофе 2045-го. Линия пневмотакси через Даугаву рухнула во время испытаний, завалив осколками здание Национальной библиотеки и последние деревянные хижины на острове Закусала. Родители Яниса были инженерами, они участвовали в проверке и погибли вместе с рабочими и директором строившего пневмотакси шведско-китайского консорциума. Янису тогда исполнилось три. Он остался сиротой, и его взял на попечение учитель деревенской школы.

Учитель Айварс каждый год приглашал Яниса на Лиго, и это был единственный праздник, на котором Янис чувствовал себя не совершенно чужим. На солнцестояние зажигали настоящий костер и плели дубовые венки – стоя в венке у костра с кружкой сваренного Айварсом пива Янис испытывал блаженство, как в детстве, когда отец перед сном гладил его по голове и рассказывал про Лачплесиса.

Перед праздником Янис ходил на кладбище. Памятников на нем почти не было, люди видели над газоном обелиски изнутри своей головы, и это их вполне устраивало. Иногда на траве виднелись черные точки, шарики, пластиковые пирамидки и другие знаки, чтобы не перепутать место упокоения родственников, если в передаче данных по воздуху случится сбой. В дальнем углу кладбища, у старых могил, появившихся до цифрового века, стоял скромный памятник из серой гранитной крошки – с надписью «Якобс и Лайма Роднекс».

На этот раз Айварс пришел на кладбище вместе с Янисом. Он надел на лысину зонт, укрывающий ее от солнца. Перепонки вокруг пальцев ног Айварса стали еще шире – он увлекался подводным ловом и периодически ездил в Ригу наращивать их в медицинском центре. Нержавеющий протез, заменяющий учителю левую руку – после встречи с робокабаном, которого Айварс заметил у леса несколько лет назад и счел порождением собственного ума, – поблескивал желтым.

– Ты ведь не читаешь газет? – спросил Айварс, глядя поверх потертого прямоугольного камня. Янис знал, что учитель видит на кладбище что-то еще, он как-то сказал, что Якобс и Лайма стоят тут перед ним, как живые.

– Нет, – ответил Янис. – Мой экран старый, мало что принимает.

– Атлантический союз принял закон о комфорте. Против дискриминации киберфантазии и все такое. Тебя отправят в лечебницу, если до осени не найдешь работу.

Айварс замолчал и минут пятнадцать смотрел на памятник. Янису показалось, что кто-то там – из-за гранитной крошки – говорит учителю нелицеприятное, но Янис так и не смог понять, что именно.

Вечером Янис стоял в венке у костра, смотрел на большие оранжевые искры, реальные и вещные, и ему впервые за долгое время хотелось плакать.

Работать Янис не мог – он физически не мог, как другие люди, смотреть в пустой потолок и видеть то же, что и они, на бесконечных, ставших итогом и целью всякой работы совещаниях. Янис получал пособие для людей с ограниченными возможностями, денег хватало на жизнь и на пилюли, выписанные психиатром. Они давали ему возможность увидеть цветную геометрию и иногда раненого медведя на углу Лачплесиса и Александра Сака, но не спасали от одиночества.

Теперь Янис лишался даже своей одинокой жизни. У него оставалось два месяца, чтобы предпринять хоть какую-нибудь попытку присоединиться к окружившему его странному и нелогичному миру. Но Янис понимал, что не станет и пробовать. Он бессмысленно бродил по городу, смотрел на бумажные фонарики в китайском магазине, открывшемся на месте бывшего цирка, и наблюдал за каплями дождя, оставлявшими воронки на песке в Булдури. Янис не думал о времени. Он вообще ни о чем не думал, просто смотрел вокруг – на летающие машины, пустые фасады с движущимися плакатами, которых не видел, и короткие платья выше колен. Эти платья снова вошли в моду, но татуированные, покрытые мхом и замененные на дизайнерские металлические женские ноги почти не доставляли ему радости.

Когда дожди стали чаще, и Янис заметил, что пора надеть старую лимонную куртку, висевшую в шкафу, его экран получил письмо – старорежимное послание, написанное черными буквами, над которыми стояла пугающая правительственная эмблема. Письмо пришло, когда Янис вышел из душа и собирался лечь спать на выцветший топчан, сделанный во времена его дедушки. Одеяло было новее, Янис купил его на первое взрослое пособие. Одеяло все еще точно принимало форму тела, подогрев работал без перебоев, Яниса лишь смущали огромные розовые кувшинки. Они делали кровать похожей на болото, в которое слила краску фабрика игрушек.