Елена Пильгун - Age after age

Фары выхватывали по левому борту черные голые скалы, боковой ветер ощутимо сносил машину. Увернуться от одной колдобины, чтобы въехать в другую? Да не вопрос.

– Шайн, шайн, шайн майн штерн, – взвыл Ник вместе с захлебнувшимся двигателем и немцами в башке, – или, по-русски выражаясь, гори, гори моя звезда, другой не будет никогда… хир друбен им грабен… Грабен справа, грабен слева… Окей, гугл, напомни, грабен – это окоп или канава? Или один леший куда я сейчас улечу…

Эпичнейший дрифт и проход юзом в опасной близости от угла гостиничного модуля заметили только испуганная Альфуха, местная дворняга, да полыхнувший в небе зеленый занавес Авроры. Ник дал себе всего пару секунд на взгляд через плечо. Шайн, шайн, майн штерн. Я тебя догоню. Обязательно догоню. Потом.

Пятый входящий. Что у тебя случилось, Вит?

Принять звонок. В импланты. Видео-канала не будет, пока грузится весь этот чертов умный дом с колонками-помощниками, а я сдираю трое носков.

– Привет неспящим в Сиэтле, пардон, в Барнауле, – выпалить в эфир первым, заглушая скрип скинутого пуховика. – Что стряслось, Вит?

– Да так… Привет.

Ник с размаху плюхнулся на кровать. Порваться на маленьких стрижей, но как бы подать знак этому дому, что жрать хочу немилосердно? Однако такой смущенный голос в трубке было последним, что я ожидал услышать.

– Ты не разбился там на своих самолетах? – в лоб о главном.

Обиженное «пф-ф». О, сработало.

– Я что, по-твоему, так плохо летаю, господин Стрижов?

– Нет, это я хорошо опаздывать умею, – отшутился Ник и врубил видеосвязь.

Вообще все их разговоры негласно классифицировались на «полет нормальный, жжем, камраден» и «день с собой на вынос». Шуток тогда меньше не становилось, только были они матернее и злее. Но в десятки раз чаще Ник и Вит входили в рассинхрон – у одного аврора сияет синим пламенем, у другого из рук жизнь валится, и наоборот. Судя по бледному лицу Вита Обье в заэкранной полутьме, сегодня будет тот самый случай.

– Эмм, – Вит вдруг оценивающе вскинул бровь. – Гонки? Стритрэйсинг?

Ник непонимающе воззрился на собеседника. Что-то происходило, но почти сутки в сознании неумолимо уводили его в бессознательное и расфокус.

– Или это у тебя такая пижама? – уточнил вдруг Вит, повышая градус сюра.

И тут до Николая Стрижова наконец дошло, что вместо домашнего безразмерного свитера а-ля волчья шкурка и таких же брюк перед Витом Обье сейчас предстало спортивное, накачанное бесконечным туризмом тело в обтягивающем термобелье. Белом с алыми шевронами и поистине гоночным кроем. Мда-а. Вот тебе и засияло.

– Ага, всепогодная. Защиты от радиации только не хватает, – пошутил Ник. – «Стархантер эдишн». Показать тебе улов с нынешней фотоохоты?

Вопрос был риторическим. Вит никогда не отвечал отказом на подобные предложения, а там, глядишь, доберёмся до сути. До того, что по-настоящему важно сейчас.

Мобильный интернет – не сглазить бы! – располагал к тому, чтобы не испытывать мук выбора и скинуть всё разом. Ник не удержался, открыв один из снимков в графическом редакторе. Пара минут – и тонкие линии паутинками протянулись меж звёздных скоплений, складывая бесконечность Вселенной в привычный паззл созвездий Северного полушария. Денеб, Вега и Альтаир у самого горизонта – единственный знакомый Виту звездный треугольник вдруг оброс туманными пятнами Млечного пути и росчерками крыльев Орла и Лебедя.

– Я лучше по твоим фоткам навигацию изучать буду, чем по учебным пособиям, – выдал лётчик, рассматривая самодельные карты звездного неба. – Вот же, блин, вижу эти звёзды чуть не каждый день, а столького ещё не знаю…

– А может, потому я и знаю всё это, что не вижу, – ответил Ник, привычным движением пальцев снимая с глаз контактные линзы.

Вит запоздало отвернулся, чтобы не смущать друга. Вот же открытость и простота! Сколько тебя помню, Ник, ты всегда таким был. Хорошо, что и остался.

Заброшенный на север человек едва уловимо изменился, знакомым прищуром ударив Вита под дых через сотни и тысячи километров. Да, таким ты и остался, Ник, воистину. Сильнейшая близорукость еще в детстве ставила тебе подножку, но в духовную слепоту не превратилась. И сейчас, на фоне этого прищура, таким никчёмным кажется повод, по которому я вызванивал тебя в предыдущие десять минут… Но поздно уже делать морду кирпичом, тем паче – натягивать на этот кирпич улыбку, если…

– С февраля к межпланетным рейсам допущены только лунники «Рускосмоса» и его «дочек», – на одном выдохе сообщил Вит. – Нашу контору закрывают. Я подал резюме в «Рускосмос», но на том конце глухо, как в гробу. Это, видать, называется вежливым отказом. Сейчас торчу в барнаульской учебке, как бедный родственник. Пока все спят в сплошной субботе, я летнул уже во всех местных колымагах. Пытаюсь доказать, что нужен если не космосу, то хотя бы небу.