Евгений Авербух - Ксаны. По ту сторону моря

Аошима – совсем небольшой остров, длиной около тысячи метров, который расположен в тринадцати километрах от побережья главного острова Сикоку. Поэтому я довольно быстро, за каких-то полчаса, добрался до него на пароме. Вместе с ещё двумя туристами, прибывшими со мной на Аошиму, и одним местным жителем я спустился на небольшой причал, расположенный у берега рыбацкой деревушки. Местный, поклонившись нам в традиционной манере, сразу же бодро зашагал по причалу, направляясь к лепившимся вдоль берега деревянным домикам, имевшим чисто японскую архитектуру, а я и мои коллеги по отдыху остались, чтобы подождать, когда выгрузят наш багаж.

До того, как приехать на Аошиму, я попытался узнать как можно больше о ее истории. Поэтому я знал, что было время, когда паром без перерыва курсировал между берегом префектуры Эхиме и берегом кошачьего острова, привозя толпы любопытных туристов, жаждавших собственными глазами посмотреть на кошачий рай. Эти туристы и прозвали Аошиму Кэт-Айлендом – кошачьим островом, что не очень пришлось по вкусу местным рыбакам. Вначале туризм доставлял местным жителям сплошную головную боль, так как мешал их рыболовным судёнышкам заниматься своим излюбленным делом. Но, начиная с середины двадцатых годов прошлого века, туризм стал приносить острову хоть какие-то доходы. Местные обитатели наловчились продавать фарфоровых кошечек и прочие сувениры прямо на причале. И тогда заядлые рыбаки, не мыслящие свою жизнь без сетей и удочек, примирились с назойливыми туристами, продолжив ловко вылавливать из моря кишащих вокруг них рыб. В то время, о котором я рассказываю, на острове обитало около двух сотен кошек, и они продолжали резво размножаться, пользуясь обилием рыбы, вниманием добродушных жителей, а также щедростью многочисленных туристов, которые подкармливали их рисовыми шариками, картошкой и даже шоколадом.

История кошачьего царства началась еще до Второй мировой войны с того, что рыбакам надоели полчища крыс, постоянно прогрызающих их лодки, и для борьбы с ними они начали завозить на остров кошек. Но около восьмидесяти лет назад, когда количество кошек превысило несколько сот особей и это стало основательно мешать жителям острова, власти префектуры начали проводить активную борьбу по снижению их популяции.

Сегодня это уже не был кошачий рай, хотя пару десятков бездомных кошек всё ещё рыскали вдоль набережной в поисках рыбьих остатков. Всё, что осталось от некогда процветающего кошачьего рая по прозвищу Кэт-Айленд, – это большая, позеленевшая от времени бронзовая статуя кошки, установленная на причале и встречающая одиноких туристов поднятой вверх лапой. Тем не менее свою работу по уничтожению грызунов рыбацких лодок кошки выполнили и даже перевыполнили – крысы и мыши уже давно напрочь исчезли из жизни обитателей Аошимы.

Пока мы ожидали наш багаж, я заметил, что мои попутчики, видимо, муж и жена, стоящие немного в стороне от меня, о чём-то шепчутся, периодически бросая на меня робкие взгляды. Наконец-то мужчина, сделав пару шагов ко мне, решился заговорить:

– Извините, что до сих пор не представились, – слегка поклонившись, произнес он, – Меня зовут Майк, а это моя жена Лидия, – он протянул мне руку, которую я тут же пожал.

– Очень приятно! – произнесла Лидия звонким голосом.

Я не был большим любителем компаний вообще, а на отдыхе тем более, и планировал провести следующую пару недель на острове в гордом одиночестве. Но эти люди еще на пароме произвели на меня приятное впечатление, и поэтому я не находил особых причин изображать из себя неприступную скалу.

– Рад знакомству, – ответил я как можно мягче своим скрипучим голосом, – Эйрик!

– Вы тот самый Эйрик, который выступил в голосети против нандроида? – спросил Майк.

Надо же, первое слово, которое я услышал на эко острове, было «нандроид»! А я ведь приехал сюда ради того, чтобы развеяться от всего того, что было связано или как-то напоминало о суперсовременных технологиях.

– Да, – без особого энтузиазма ответил я.

– Я хочу сказать, что мы полностью разделяем Ваши опасения, – поспешил успокоить меня Майк, расслышав в моем коротком «Да» недовольную интонацию.

Дело в том, что я был представителем небольшого общественного движения, борющегося за свободу от зависимости и засилья технологий. Нас называли модератами, потому что мы утверждали, что развитие технологий должно подвергаться жесткой регуляции и контролю, иначе говоря, модерированию. К сожалению, нас было очень мало; наш политический голос был слаб и подвергался острой критике мощного лобби внутри ОРЗЕС, активно продвигавшего развитие и внедрение андроидных технологий во всех сферах жизни. Это лобби имело практически полную поддержку среди населения всех содружеств Земли и жителей небольшой колонии на Луне.