— Нифига я тебе не скажу моё второе имя. Тайное.
Я выглянул в окно. Какие-то мамы с шумными детьми разбирались между собой.
— Когда у меня появился амулет-пентограмма, — продолжил Клоп, — мир предстал в новом свете. У меня всё есть… стихи, имя, группа, выбритый «эрик», — он затянулся сигаретой, — работа кормит, повар — могу всё и быстро. А цель — дааа…, другая: стихи, гиги и панк-рок…
— А как насчёт тыквенного супа-пюре «Набат по Хеллоуину»? — сумничал я.
— Легко… Хоть черепаховый…
Я засмеялся.
— Тебя сочинил панк-рок. Твоя вера — Анархия.
— Во-во, гопники? Никогда не знаешь до конца, когда эти шакалы вконец обуреют.
Клоп замолчал. Весь собрался. Спешно приоткрыл дверь в соседнюю комнату и тут же захлопнул.
— Черепах, там нет никого, — он зло хохотнул, — Так бывает, когда демоны ада помогают тебе.
Не веря своим ушам, я бросился к двери, зачем-то выдохнул из легких весь воздух и распахнул дверь. Никого.
— Всё закончилось, Клоп.
— Ничего не закончилось. Когда мы обговаривали тему самоубийства, то проговорили данную ситуацию. Мы просто стали другими, надели новую броню, перешли на новую ступень. Понимаешь?
Клоп посмотрел на меня сквозь дым сигарет и подмигнул.
— Да… — сказал он, — Полдень…21 век.
Клоп. Макс Клоп, кто он? Разменявший четвертый десяток поэт, шоумен, шеф-повар мексиканской кухни, мятежная душа. Уклонист от армии. Смехач и хулиган. Хороший отец своему ребенку. И сам себе не менее ребёнок во многих смыслах, потому что чистый ПОЭТ. Экспериментатор тяжелых и лёгких. Мой друг. Его короткие крылатые стихи навсегда врезались в мою память:
1. В голове переполох
Мысли, как шальные,
Я — один Нормальный Бог,
А кругом больные.
2. А не пошли бы вы куда-нибудь
Туда, куда хоть раз вас посылали.
3. Отольются мышке кошкины ссаки
Строй забора замыкая,
Я стою, как часовой,
Потому что я к забору
Приколочен головой.
Зимой ночами собачкам холодно,
А мне, хоть ныряй в речку,
Потому что собачки — животные,
А я печка.
Не будут так больше делать противные части тела.
Волосы встали дыбом
Ногти на пальцах — раком,
Я волосы кину рыбам,
А ногти отдам собакам.
По утрам я звеню от сухотки,
Вечерами блюю от водянки,
А виною всему только водка
И мои постоянные пьянки.
Из истории музыкального «движа»: ранняя готика
«Siouxsie and the Banshees» (1976–1996) — одни из первых повернулись лицом к готике. Условно говоря, панк-гот-рок — это совмещение тяжелого «рокешника» и панка. Вокалистка Siouxsie Сьюзен Баллион (Siouxsie Sioux, в тусовке Сиу-Сиу) впервые засветилась на скандальном телешоу у Билла Гранди, где произошёл громкий скандал с музыкантами «Sex Pistols». Превращение Сиу» из панк-жрицы в готик-принцессу вампиров произошло спустя 2 года после упомянутого скандала с «Пистолетами». До этого были «пробы пера» — обычный мрачный пост-панк. И лишь третий альбом «Kaleidoscope» (1980) дал крен в тёмную психоделию. Тому подтверждение — сингл «Happy House». Четвертый альбом «Juju»(1981) — начало полноценного готического этапа группы. Что касается Сиу, она обладала резким вокалом, подобным карнавальному зазывале. От этого песни, исполняемые ею, наполнялись фатализмом и гипнотической меланхолией.
Неотъемлемой частью истории становления готической субкультуры был клуб «Пещера летучих мышей» (Лондон, 1982), поскольку именно он помог сформировать единую готик-рок сцену «первой волны». Группы: «Bauhaus», «The Cure» (proto goth альбом «Pornography»), «Siouxsie and the Banshees», альбом «Joy Division» — «Unknown Pleasures» (1983). Лучшим классическим образцом готик-рока («true gothic rock») считается альбом «Last and Always» (1985) группы «The Sisters of Mercy».
Сингл «Bauhaus» — «Bela Lugosi’s Dead» (1983) был записан специально в качестве саундтрека для готического фильма «Голод». Только в «BatCave» клубе на тематических вечеринках дизайнеры творили небывалую атмосферу вамп, и благодаря этой свободе творчества возникла классическая Мода готов. В числе наиболее популярных в среде бэткейверов «первой волны» был лондонский переиздаваемый 35-страничный комикс «Вампир Варни, или Кровавое пиршество», написанный Джеймсом Раймером за 50 лет до «Дракулы» Брэма Стокера. Каждая глава этого произведения первоначально представляла собой отдельную книгу — восемь страниц печатного текста, набранного кровью летучих мышей (всего вышло 220 таких книг).
Читать дальше