Карина Вран - Восхождение

Повеяло холодом. Хэйт передернула плечами, но продолжила осторожно продвигаться вперед. Воздух словно бы стал гуще. Она, стиснув зубы, делала шажок за шажком.

– Не дождетесь, уважаемые! – шипела она неведомо кому, но шла к цели. – Я с детства мечтала сыграть героиню фильма ужасов, надавать по харе всем кошмарикам, плюнуть в глаз главному злодею и саморучно прикончить романтического героя, который и так и эдак сдохнет, прикрывая меня своею широкою жо… спиной!

Затем, с легким хлопком, будто мыльный пузырь лопнул, густая пелена тьмы разошлась, открыв девушке вид на искомую рассаду. Страшненькое деревцо, все гнутое-перегнутое, с наростами, похожими на ожоговые волдыри, с кривыми иглами, излучающими коричневато-багряные отсверки, [40]без всяких подсказок определялось, как древо скорби. Рядышком поблескивало бирюзовыми листочками второе деревце, по-видимому, древо познания. Хэйт, памятуя библейские мотивы, поискала намек на яблочки, но саженец явно не дорос до стадии плодоношения.

А позади, скромненько и ненавязчиво, цвел папоротник.

Папоротник не цветет – это девушка знала доподлинно, а поиски цветка его в ночь Ивана Купалы – отличный повод молодым парочкам уединиться. Разостлать скатерть священную, круг от нежити очертить, бдить до полуночи и… Читать заговор, чем же еще заниматься на скатерти ночью молодым?

В нормальном мире папоротник размножается спорами. А в виртуальном Хэйт наблюдала оживший миф далеких предков… Цветок, похожий на лилию, с зеленоватыми лепестками и кроваво-красной каплей в сердцевине. Что деревца, что папоротник отчетливо светились в темноте.

– Так вот ты какой, северный олень, – глубокомысленно изрекла Хэйт. – Внимание, вопрос: а что мне с тобой делать? Указаний-то никаких касательно тебя не было…

– Наглая!..

– Обзывается…

– Жечь пришла…

Шепотки поползли по пещере, отражаясь от стен шуршащим эхом. Хэйт вздрогнула, отступила на шаг.

– Здравствуйте, глюки, вас-то мне и не хватало! – схватилась за голову девушка. Затем опомнилась, сделала еще два шага назад и прикинулась ветошью.

Разговорчивые квестовые саженцы, очередная подковырка разработчиков, зашлись хриплым смехом. Жутковатым, надо отметить, смехом.

– Похихикали? – осведомилась квартеронка у растений. – Прекрасно. Теперь моя очередь. Бонсай пещерный, жертва радиации, первым будешь!

Хэйт с садистской ухмылкой (а нечего было ржать над ней, и вообще, приличные деревья не болтают!) закастовала в «бонсай» угольки, слегка опалив ему макушку. Древо скорби незамедлительно ответило залпом иголок. Девушка метнулась вбок, не успела, часть игл угодили в предплечье, отчего рукав рубахи стал смахивать на дикобраза, а системное сообщение ругнулось, что потеряно девяносто единиц здоровья. Хэйт скрипнула зубами, активировала малую регенерацию. Вперила взор в дерево.

Древо, в свою очередь, злобно шелестело, ощерившись иглами, но новых «снарядов» не выпускало.

– Дубль два, – честно предупредила Хэйт, награждая растение новой порцией угольков. Второй залп последовал сию же секунду, но на этот раз девушка была готова и успела отпрыгнуть.

В таком вот духе: каст – прыжок – каст – кувырок, пошло дальнейшее изничтожение древа, вполне результативно и почти без потерь (кроме предплечья, игольчатую атаку ощутила еще и задница при неудачном кувырке).

– Стой, пришлая! – взмолилось дерево, когда остался от него один ствол, и тот обугленный. – Неужели тебя не страшит посмертное проклятие древа из садов Владык?

– Так то из садов, – возразила Хэйт. – А ты – обитатель подземелья. И никакими Владыками тут не пахнет, только сыростью и мхом.

– Его нынешнее пристанище не отменяет его происхождения, – зашелестело листвой древо познания, до того беззвучно наблюдавшее за экзекуцией соседа. – И проклятие – не пустая угроза.

Рука Хэйт, почти коснувшаяся пиктограммы с заклинанием, замерла на полпути.

– Подробнее с этого момента.

– Сожжешь – узнаешь! – прошипело древо скорби, точнее, то, что от него осталось.

– Как тебе будет угодно, чернобыльская заготовка под Буратино, – насмешливо ответила девушка. Задание не изменилось, следовательно, жечь придется, наплевав на последствия.

– Не-е-е-е-ет! – протяжно завизжало растение, когда с кончиков пальцев Хэйт сорвалась прощальная (для древа) порция угольков. – Проклинаю!

Внимание! Вы подверглись воздействию негативного эффекта: Проклятие древа скорби!