Александр Ладнов - Лабиринт

– Если сновидения, что я вижу – это мои воспоминания, значит, тот мальчик… Элайджа…

– Да, твой сын.

– И он?..

– Не думай об этом. Прошлое – лишь якорь, что останавливает ход. Поэтому мы и лишили тебя памяти, чтобы то не сорвало эту ответственную миссию. Увы, мы не смогли предусмотреть всего, и кое-что всплыло, за что я приношу свои искренние извинения. Но, пойми, так было нужно. Под гнётом тяжёлых воспоминаний, ты неминуемо бы сдался. Я и сейчас чувствую, что ты слабеешь. Потому, прошу – забудь! Утешь сердце. Ты нужен людям. Подумай о тех, кого ещё спасти возможно.

В помещении повисла звонкая тишина.

Очередная длительная пауза прервала наш витиеватый разговор, но на сей раз та отнюдь не была обременяющей, поскольку мой рассудок с каждой фразой получал только новые уколы, что уже становились мне невыносимыми. Мне был необходим покой. Я совсем не чувствовал себя здоровым.

– А то видение, – произнёс ангел, заставив меня поднять голову и взглянуть на неё, – то, в котором ты лежишь в капсуле. Оно тоже имело место быть. Ты видел свою подлинную смерть. Но не стоит об этом думать. По меньшей мере сейчас. Размышления сделают тебя уязвимым.

Она повернулась и напоследок успокаивающе добавила: – ты всё делал правильно. Возвращайся в библиотеку, изгои приведут тебя в главный храм прадханитов. И ты низвергнешь предводителя их культа. А когда поймёшь, какую радость принёс людям, то все переживания улетучатся. Обещаю, – и она ушла. Снова.

Я лёг на кровать, а точнее – упал. Мне абсолютно не хотелось вставать и куда-либо идти. В моей голове стало необъяснимо пусто и в то же время та была переполнена десятками чувств и эмоций, беспорядочно сменяющих друг друга, погружая меня в бескрайнюю бездну душевного забвения.

Мрак постепенно овладевал и улицей. Солнце неминуемо уходило за горизонт. С момента моего пробуждения, скорее всего, прошло не меньше двух часов.

И я, опустошённый внутри, апатично привстал, упёршись локтем в подушку. Надо было двигаться дальше. Наверное, и впрямь – порой лучше не думать.

Одевшись в такую же, как и прежде одежду и положив всё в тот же кожаный рюкзак такое же, как в прошлый раз ружьё, я, словно предыдущих дней не было в моей жизни, проследовал к выходу из здания.

В ярко-алом вечернем закате тени домов, приставшие перед моим взором, обрели подлинно осязаемую глазом скорость движения. Они бренно ползли прочь от своего источника, с минуты на минуту готовые раствориться в грядущей «безнадёжной» ночи. Ржавые автомобили на спущенных колёсах, глухо заколоченные витрины магазинов – всё в округе замерло в ожидании конца своего многолетнего, горестного тления. Тлело абсолютно всё, даже земля. Из-под растрескавшегося бетонного тротуара пробивались редкие ростки молодой травы, но и те уже казались пожелтевшими. А тучи тем временем сгущались над моей головой, неизбежно понижая температуру этого и без того «холодного» пространства.

Через полчаса неторопливой ходьбы я подошёл к зданию библиотеки. Мне было абсолютно всё равно, что меня ждало дальше, ведь смерти более боятся не приходилось, а это чрезвычайно влияло на психологическое состояние. С другой стороны, встреча с рассудительным слепым библиотекарем могла поставить точки над «и» в терзающих меня вопросах. Собравшись с силами, я поднялся по лестнице и вошёл внутрь.

Здесь, как всегда, было темно и угрюмо. Даже последние лучи заходящего солнца не пробивались сквозь толстые шторы, что плотно закрывали, к слову, украшенные изящными фресками окна. «Старик!» – выкрикнул я, остановившись у порога бескрайних просторов читального зала. Но в ответ услышал лишь эхо. При всём том вдалеке, как и в прошлый раз, горел фонарь. И я, полный негодования, принял решение снова попасться в эту хитроумную ловушку. Я подошёл к испускающему свет предмету и огляделся по сторонам. Никого не было видно. Но вот я услышал приближающиеся шаги сзади, а после и долгожданный голос: «ни с места!». Однако то на удивление произнёс не пожилой, а вполне молодой мужчина. Вслед за тем подле меня послышались ещё шаги. И прежде чем я обернулся, стало ясно – меня окружили.

Предо мной предстало семеро одетых в военные и кожаные куртки парней, вооружённых резиновыми дубинками, ножами и мачете. У одного из них, стоявшего позади, имелся револьвер – это, вероятно, был их лидер. Он подошёл ко мне и, опустив оружие, представился: «Тристрам. Нас прислал Вернон – главнокомандующий сопротивления. Мы – Изгои».