Александр Ладнов - Лабиринт

– Я тебе не верю! Я послал тебя на смертельное задание, чтобы ты не вернулся живым. Но возвратившись, ты только всё усугубил. Это оружие… откуда оно у тебя? Это же не старый, ржавый револьвер, какими пользуются наши братья. Не морочь мне голову! Ты один из правительственных шпионов!

– Шпионов? Всё, что я поведал тебе – правда, – уверенно ответил я, но потом, поймав себя на мысли, что не знаю даже кто я такой, потупил взгляд и замолчал. «Может, это всё было ошибкой? – тревожно мнилось мне. – Может, я действительно не на той стороне, на которой следовало бы быть. Ведь я не понимаю на чьей я стороне…»

– Мне это надоело! Держите его!

Меня моментально повалили на колени посреди зала, и народ в округе оживился – видимо, их, пребывающих в наркотическом угаре, забавляло сие действие. Филипп бесновался, а когда к моей голове поднесли заряженное ружьё, ни с того ни сего прокричал: «с-с-стойте!» Он достал из-под толстовки спрятанный там пистолет, и дёргающейся рукой неуверенно навёл его на Йо-йо. «Не-не надо, отпусти его!».

– Ого, Догги, ты чего это вытворяешь? – высокомерно произнёс держащий меня на мушке бандит. – Где ты раздобыл ствол?

– Это Кле-кле-кле…

– Это Клетус дал тебе его. Ну всё ясно, – сказал наркодиллер и неспешна провёл ладонью по шеи, а затем тихо продолжил: – что же, эта ситуация становится всё более и более… – и на полуслове тот резко повернулся и выстрелил в Филиппа, которого по инерции развернуло, и тот, открыв огонь в ответ, попал лишь обидчику в плечо. Из-за пазухи последнего посыпалось множество ампул с наркотиком, и все, кто присутствовал в каморке ринулись в его сторону, жадно хватая их. В том числе – как бы дико то ни прозвучало – и заикающийся герой, что, не выпустив оружия из рук, всё же поддался своей зависимости и, лёжа на полу, истекающий кровью, потянулся за одной, упавшей рядом с ним, ампулой.

Я оказался под прессингом только одного охранника, так как второй помчался выручать окружённого и придавленного толпой наркоманов Йо-йо. Несмотря на то, что меня держали достаточно крепко, сдаваться не входило в мои намерения, и я что было силы попытался вырваться. Однако это было без толку, ввиду того что подстреленный бандит уже встал и был готов вновь навести на меня ружьё. «Филипп! Стреляй!» – прокричал я, но тот не внимал моей просьбе – он, по-прежнему безуспешно, тянулся за ёмкостью с белой жидкостью, обезумевший от жажды овладеть ею. «Это конец», – мыслилось мне. Но тот всё-таки посмотрел на меня и, видимо, осознав, что случилось, сделал попытку поднять пистолет. И в какой-то момент, когда я уже решил, что спасусь, тот протянул руку вперёд и рукоятью оружия подтолкнул ампулу к себе. Раздался выстрел, и я умер.

«Элайджа, Элайджа, постой! – громко звал я маленького мальчика в красных штанишках с подтяжками, – мама зовёт к столу!» – но тот, казалось, не слышал меня или, быть может, притворялся, что не слышит. На улице царила хорошая, солнечная погода и тому, надо думать, хотелось ещё немного поиграть. И он, заразительно смеясь, удалялся прочь от меня, пока не скрылся за белым, оштукатуренным углом нашего летнего домика. «Элайджа, хватит», – произнёс я, достигнув края здания, и, рассудив, что тот, должно быть, прячется за ним, потому как более не слышал его смеха, но, естественно, насторожившись, стал не спеша приближаться. И всё же было слишком тихо. Я со страхом повернул за угол, и увидел вдалеке, меж высокой зелёной изгородью и стеной, остановившийся на дороге чёрный автомобиль. А подле него лежали маленькие ножки в красных штанишках.

Это был лишь сон. Но открыв глаза, я обнаружил, что по моим щекам стекают слёзы. Я никак не мог унять свои тревоги и никак не мог постичь значение этого печального сновидения, что раз за разом посещает меня. Происходила ли эта сцена наяву, или же была фантазией навеянной тяжёлым бременем? – этого я не знал наверняка, но утверждаю точно – мне было безумно жаль того мальчишку… жаль, как собственного сына. «Элайджа?.. Не уж-то это и впрямь был мой сын? Почему я ничего не помню?» – впав в беспамятство, согнув ноги в коленях и обхватив их руками, непрестанно лепетал я.

Тем не менее я быстро пришёл в себя, поскольку почувствовал, что мне что-то мешает свободно двигаться. Осмотревшись и не узнав места, в котором находился, я неистово запаниковал – моё отчаяние резко сменилось ужасом. Я понял, что лежал в какой-то стеклянной капсуле без верха, а точнее – в саркофаге, и меня оплетало огромное количество проводов, подсоединённых к моему телу! В руках, в ногах зияли контакты! В помещении горел тусклый, красный свет, а оно само напоминало камеру пыток, не иначе. «Что за безумие?!» – высказался я. И вдруг в «пыточной» заиграла тихая, незамысловатая и короткая мелодия, которая, что было странно, исходила отовсюду, будто бы вокруг меня располагались сотни её источников. А после раздался какой-то механический звук, наподобие открывающихся дверей. Сюда кто-то вошёл. «Он проснулся», – констатировал женский голос. «Это невозможно», – послышалось в ответ. Мелодия повторилась, но в другой тональности, и я поймал себя на мысли, что вот-вот потеряю сознание. Отчего-то мне невыносимо захотелось спать. Загадочное окружение завесил непроницаемый туман. Вновь прозвучала мелодия. И вот я уже пребывал во владениях Морфея.