Ольга Манскова - Без имени

А ещё… Они нас «едят». Так это у нас называется. В смысле, они «едят» людей. Питаются их эмоциями и силами, выматывают и терзают. Я знаю, что этим сущностям нельзя доверять и что они создали интернет лишь затем, чтобы однажды его уничтожить. Но они сделают это лишь тогда, когда люди без него не смогут уже существовать, когда он станет незаменим, как воздух, когда абсолютно всё будет завязано на интернете. И весь интеллектуальный багаж человечества, его культурное наследие, перекочует сюда, в огромное интернет-хранилище. Кроме, как здесь, будет чрезвычайно мало книг на бумажных носителях, мало дисков или пластинок с музыкой, мало репродукций картин… И тогда… они схлопнут всё это интеллектуальное хранилище… И перестанут скрываться. Это будет их время. И у них будет очень много пищи. Многие из наших, из интелов, которые с ними сотрудничают, считают, что мы им нужны, они оставят нас. Хотя бы, как слуг. Как хранителей багажа. Оставят нам такой маленький мини-интернетик для существования. Но я знаю, что они подлы и коварны, и мы со своими знаниями, мыслями и опытом не нужны им абсолютно; это просто кровожадные, беспринципные твари.

Когда схлопнется интернет по всему миру, они получат ещё больше человеческих душ, чем в самые кровавые войны иных столетий. Они насладятся своей черной мессой, с охватом всей планеты. И нас, интелов, больше не будет. Никогда. От нас не останется ничего. Как и от тех людей, что жили до нас и оставили книги, фильмы, музыку, картины, научные труды… Всё это, или почти всё, к тому времени «закачают» в интернет, как будут полагать, на долгие века, для будущих поколений, для практически вечного пользования… И всё это исчезнет в одночасье.

Надо что-то придумать. Нам и людям. Но люди не знают об этой угрозе. И даже могут не поверить мне, который проник однажды на секретные рубежи теней, прочел то, что не было предназначено для глаз человеческих. Надо действовать очень осторожно. И не паниковать. Я пока не знаю, что делать. Просто, знаю, что время ещё есть. Пока есть…

Таким образом, я не доверяю теням и не работаю на них. Лишь делаю вид. Думаю, что многие из нас, интелов, поступают подобным образом. Но мы не признаемся в этом даже друг другу. Я… всегда пытаюсь хоть чем-то помочь людям, ободрить их, спасти и утешить. В этом моя миссия. У меня есть интуиция и совесть. У меня, что бы там ни говорили об интелах, сильная чувствительность. И я чувствую, когда человеку нужна, действительно нужна моя помощь. Я легко вычисляю тех, кто нуждается в моем сочувствии.

Я — Фрэд. Интел… И вот сейчас… Я ищу Марию. Я знаю, что ей нужна помощь. Я это чувствую. Но… Почему её так долго нет? Где она, где? Я переживаю за эту девочку. И даже грущу.

Мы, интелы, во многом просто люди. Мы чувствуем и мыслим так же. Это было доказано. Правда, лишь тем, что никто не смог узнать, кому принадлежит мысль или стихотворение: интелу или человеку. Было исследовано несколько тысяч текстов несколькими сотнями людей-добровольцев. Попадание было чисто случайным. Нельзя угадать, кто автор текста: интел или человек.

А, к примеру, на одном анонимном поэтическом конкурсе при опросе участников это стихотворение было почти всеми оценено, как принадлежащее интелу:

Но это стихотворение принадлежало живому человеку. И, наоборот, другое стихотворение, тоже почти однозначно, было определено, как принадлежащее живому:

Но это стихотворение…принадлежит интелу.

В общем, еще раз была доказана идея, что интеллект человека, его душа живут своей, отдельной и незримой жизнью, никак не связанной — или почти не связанной — с тем, что же собой представляет его тело.

Это, конечно, и так, и не так. Все мы, даже интелы, имеем внутри себя образ именно двуногого существа, дышащего кислородом и перемещающегося по суше. Если бы мы имели глаза на затылке или же щупальца, если бы мы летали или жили в земле — мы бы писали, наверное, другие стихи и думали бы иначе.