Ольга Манскова - Без имени

— Ботвой?

— Ну, это у картофеля. Видел ли ты когда-нибудь, как растет картофель?

— Нет.

— У этого растения есть клубни, которые мы едим. А есть — ботва. Она, кроме прочего, несет наземные плоды, зеленые такие шарики. Плоды картофеля ядовиты.

— Понятно. Ваши выкорчевывают из интернета мусор?

— Нет. Это — бесполезно. Его специально туда постоянно напихивают. Целые конторы занимаются именно этим. Высокооплачиваемые, между прочим. Пихают туда всё самое отвратительное и всяческий ментальный ширпотреб. Типа, «чтоб пипл хавал». Очистить всё это нельзя. Хотя бы… Надо создать в этом океане свой плавающий и меняющий выходные данные, закодированный ресурс. Ну да, его же постоянно взламывают, и его надо загружать по новой… Но, это всё — что касается меня. А ты ничем подобным не занимался?

— Вроде нет. А какое отношение твоя инет — деятельность имеет к реалу? Насколько я знаю, это два не соприкасающихся друг с другом мира… Информационный мир и мир, я бы сказал, шкурных интересов.

— Видишь ли… Моя деятельность в инете не в первый раз создает мне проблемы. И — естественно, в реале. Они не выход в интернет мне прикрывают, увы… Меня вполне реально уже два раза пытались убить.

— Гм… Если бы нас сейчас хотели убить, думаю, что уже… А так… Я даже не уверен, что нас приложили чем тяжелым. Скорее, усыпили на время, не известным мне способом.

— Да, это вполне вероятно. Гипнолучи, быть может? Если уж они создают такие шарики… Но, что они будут с нами делать?

— Не знаю. Кажется, я понял, что у нас с тобою общего. Мы — потенциально опасны кому-то в так называемых «информационных войнах»… Ты — тем, что создал группу «Неформальный контроль», а я… Моей диссертацией, еще не написанной, но им уже известной. Тот «ангел», что мне являлся, требовал прекратить работать над ней.

— Об этом ты мне еще не рассказал. Что ты там написал?

— В двух словах, о том, что в истории развития человечества есть некие ключевые точки. Иначе говоря, точки выбора, после которых события могут развиваться так, а могут — иначе. И в этих самых точках нередко можно обнаружить скрытый от глаз, но очень мощный фактор, направляющий процесс по пути, наихудшему для гуманного развития человечества…

— Интересно… И как это работает?

— Внешне, дается очень малый силовой импульс, но его можно заметить, если внимательно изучить историческую проблему…

— Скорее всего, это будет не доказуемо. То, что последовало вмешательство некой силы, в результате которой сместилась чаша весов, так сказать… Тебя, за твои изыски, побьют камнями.

— Я знаю. Тоже не впервой в интернете, — Николай гмыкнул. — Приятия там мало, и любая мыслительная деятельность не приносит автору ничего, кроме врагов и проблем. Плавали, знаем. А что касается недоказуемости… Доказать можно только то, что всё могло быть иначе.

— Это всё — из области альтернативной фантастики, я думаю. Если бы принц Фердинанд не поехал в Сараево… Быть может, нашли бы другой повод для войны. А может, и нет.

— Ага. Или, к примеру, если бы Гитлер стал художником… Быть может, те, кто закулисно управлял процессом и кому была нужна победоносная война для их финансовых махинаций, нашли бы другого человека с настолько же подорванной психикой… Быть может, нашли бы, но не так скоро, и человечество ушло бы чуть дальше в своем развитии, и, как бы ни плох был СССР, но мы успели бы подготовиться сильнее к встрече с агрессором. То же самое — насчет того, успели бы русские подготовиться, — было бы и в случае с поводом для войны в лице принца Фердинанда. И этим силам всё же нужен всегда внешний повод, прежде всего, чтобы их деятельность была бы не столь очевидной. Иначе, она сквозит из всех щелей.

— То есть, ты накопал не один и не два пункта, а большой исторический материал. И пришел к заключению, что существуют моменты, в которые некие силы реально играют людьми, как шахматными фигурами…

— Да. И для поворота событий в ту или иную сторону, прилагают минимум усилий. У них всё просчитано, всё выверено…

— Ну… Назови хоть одну ключевую точку, из подобных, что ближе всего к нашему времени. Кстати, я думаю, что эти события очень трудно выявить. Какая-нибудь мелочь может изменить жизнь человека. А его присутствие или отсутствие… Уже повлияют на вещи, более глобальные.

— Ну… Вначале я расскажу тебе о деле, которым занимаюсь непосредственно, сейчас. Это происходило в начале девяностых годов прошлого века. Не слишком к нам близко, и всё же… Да, кажется, девяностый год. В маленьком провинциальном городке Новочеркасске журналисты малотиражной газеты стали заниматься журналистским расследованием событий шестьдесят второго года — расстрелом мирной демонстрации. Тогда писать об этом стало не опасным и даже модным; власть даже поощряла журналистов за не слишком глубокие «разоблачения» прежних правителей. Нужно было показать, что в стране существует «гласность» и «гражданское общество». Так вот, эти журналистские материалы прогремели на всю страну. И большинство из них были собраны энтузиастом своего дела, отсидевшим именно из-за тех событий — Петром Сиудой. Восстание рабочих завода было зверски подавлено, пострадали безвинные люди, кровь лилась рекой. События много лет замалчивались, и только в девяностых получили огласку. Но дело не в этом… Петр Сиуда приготовил ещё целый портфель с документами, в которых, в частности, говорилось, где были захоронены люди, погибшие при тех ужасных событиях. Журналистам нужны были факты. И он нес этот портфельчик, когда шел с ними на встречу. Он говорил тем, кто знал его, что в этом портфельчике — труд всей его жизни, совершенно жуткие материалы и доказательства…На зоне он слышал от других политзаключенных много о чем: о других страшных приказах, о массовых захоронениях, об опытах над людьми и по разработке страшного оружия… Он колесил по стране и накопал доказательства многих черных дел.