Джеймс Типтри - Девочка, которую подключили

Все это пришлось повторять, пока вставала на место ее огромная челюсть. Покажи мне огонь, пройду через него. Наконец отпечатки Ф. Берке уже в его сенсор-рекордере, мужик поддерживает мерзкое девичье тело без малейших признаков отвращения.

А потом – ВОЛШЕБСТВО. Внезапная и безмолвная пробежка санитаров, укладывающих Ф. Берке на что-то крайне далекое от больничных носилок; гладкое скольжение, как по маслу, в чертовски роскошную «скорую помощь» – живые цветы в кашпо! – долгий и плавный переезд в никуда. А никуда – теплое, и сверкающее, и доброе нянями и медсестрами. (С чего ты взял, что деньгами не купишь истинной доброты?) И чистые облака убаюкивают Ф. Берке в дурманящий сон.

...Сон, который сливается с приемами пищи, мытьем и снова сном. Сон с переходами в дремные полуденные часы на месте полуночи. Часы, полные мягких деловитых голосов, и доброжелательных (хоть и очень немногих) лиц, и бесконечных безболезненных гипоспреев, и странного тут и там онемения. А потом наступает черед укрепляющего ритма дней и ночей, ускорения, которое Ф. Берке не распознает как выздоровление, но знает лишь, что грибовидный нарост под мышкой исчез. А потом она уже встает на ноги и со все возрастающим доверием следует за этими немногими новыми лицами – сперва неуверенно, потом уже тверже держась на ногах, – неуклюже ступая по короткому коридору на тесты, тесты, тесты и многое другое.

И вот она наша девчонка, выглядит...

Если это возможно, хуже чем раньше. (А ты что, решил, это Золушка на транзисторах?)

В ухудшении внешности повинны гнезда электродов, проглядывающие среди реденьких волос, и еще другие места сплавления металла и плоти. С другой стороны, ошейник и хребтовая пластина – действительно плюс: по такой шее тосковать не будешь.

Ф. Берке готова приступить к обучению для новой работы.

И это обучение, которое происходит в ее палате, не что иное, как курсы очарования. Как ходить, сидеть, есть, говорить, сморкаться, как спотыкаться, мочиться, икать – и все это ВОСХИТИТЕЛЬНО. Как сделать одно сморкание или пожатие плечами очаровательно, безотчетно новым, отличным от любого, что уже есть в буферном файле. Как и говорил деловой, это тяжкий труд.

Но Ф. Берке оказывается способной. Где-то в этом ужасном теле таится газель, гурия, которая, если б не этот безумный шанс, была бы погребена на веки вечные. Смотрите, вот он, гадкий утенок!

Только та, что делает шаг, смеется, встряхивает блестящими волосами – это не совсем Ф. Берке. Ну да, Ф. Берке все это проделывает, но осуществляет она это через что-то. И у этого чего-то – все внешние данные живой девушки. (Тебя же предупреждали, это – БУДУЩЕЕ.)

Когда впервые открывают криокамеру, чтобы показать ее новое тело, она произносит лишь одно слово. Не в силах оторвать глаз и с трудом сглатывая:

– Как?

На самом деле, просто. Видишь, как Ф. Берке в своем мешке и шлепанцах ковыляет по коридору подле Джо, человека, ответственного за техническую сторону ее подготовки. Джо не пугает внешность Ф. Берке – он ее просто не заметил. На взгляд Джо – прекрасны системные матрицы.

Они проходят в полутемную комнату с огромным шкафом-камерой, похожим на сауну, и консолью для Джо. Одна стена комнаты стеклянная, но сейчас там темно. Только для твоего сведения: вся эта лавочка находится на расстоянии пятисот футов под землей возле того места, где когда-то находился Карбондейл, Пенсильвания.

Джо открывает сауну-камеру, которая теперь походит на большую поставленную вертикально раковину молюска со множеством всяких странных штучек внутри. Наша девчонка, как шелуху, сдирает рубаху и без тени смущения голой входит в камеру. С нетерпением. Она устраивается лицом вперед, всаживает электроды в гнезда. Джо осторожно закрывает дверь за горбатой спиной. Щелк. Она там ничего не видит, ничего не слышит и двигаться тоже не может. Она ненавидит эту минуту. Но как же прекрасно то, что наступает потом!

Джо уже за консолью, и за стеклянной стеной загорается свет. По ту сторону стены – комната, со всеми рюшечками и пикантными штучками, девчоночья комната. На постели небольшой холмик шелка со свисающей наружу тяжелой желтой косой.

Простыня шевелится, затем с шумом отброшена и расплющена.

На постели садится самая хорошенькая девочка, какую ты когда-либо видел. Она трепещет – ну прямо порно для ангелов. Она поднимает маленькие ручки, рывком подбрасывает вверх волосы, в сонной неге оглядывается по сторонам. Потом она не может удержаться и проводит ладонями по своим мини-грудям и животику. Потому что, понимаешь ли, перед тобой сидит кошмарная Ф. Берке, это она обнимает свое совершенное девичье тело, глядит на тебя восхищенными глазами.