Кирилл Берендеев - Свои и чужие

Но всегда хочется надеяться на лучшее, да и те авторы, что рисуют весьма печальную картину грядущего, тоже оставляют, пусть небольшой, но повод надеяться. На себя, на чужих, становящихся все более своими.

О пришельцах в роли учителей, наставников, менторов, тоже нашлось место в антологии. Да и как иначе, какой золотоносный пласт литературы не пестрит историями о подобном контакте. Неудивительно, мы хотя и боимся всякого встречного по определению, по природе своей, но понимая слабость собственной натуры, тьму недостатков, слабость к соблазнам и порокам, слишком уж часто перепоручаем заботу о себе другим, более способным к постижению простых истин, менее зависимых от предрассудков и слабостей. Созданий почти совершенных, как гуингнгмы, встреченные Гулливером в своем последнем, самом печальном путешествии. Кажется, только такие и способны неисчислимое количество раз помогать сбившимся с пути человекам обрести новый смысл существования, покой и гармонию в нем, отринуть серость будней и сердец. И иногда у них, этих удивительных сознаний, что-то да получается. А иногда и у нас.

Неудивительно, что в соседней части сборника, повествующей о прибытии землян в пришельческие пределы, немало места и внимания уделено миссионерству во всех его проявлениях, от менторства до порабощения и пленения если не физическим, то психологическим образом. И неудивительно, человеческая природа весьма активна, а дух настолько крепок, что многие подчинились или еще подчинятся ему, и самый яркий и неожиданный пример это те, кого иные зовут нашими самыми верными друзьями, хотя, по сути, они являются наипреданнейшими слугами; и речь идет о собаках. Вспомните, что было совсем недавно, десять тысяч лет назад, когда только первые люди решили приручить волков, давая им еду и кров, леча их в награду за помощь в охране человеческого поселения. Как сильно сменилась природа гордых хищников! Прежде они, патологически не способные принимать ничего нового, смелые и дружные охотники, вдруг стали искателями новых горизонтов, верными и за подачку преданными спутниками, знающими свое место и готовыми держаться рядом с хозяином, несмотря ни на какие его блажные выходки. Как иначе можно объяснить такую поразительную перемену, как не силой слова и духа человеческого, сломавшего, переменившего волчий род. Неудивительно, что и в грядущем многие видели претворение подобных же планов, но иные с восторгом, иные с душевным трепетом. Все подобные хитросплетения отмечены в сборнике: «Свои и чужие» богат на прогрессорские рассказы, повествующие о налаживании быта аборигенов и просвещении их теми или иными способами, не без доли юмора, конечно, ибо о подобном всерьез подчас говорить достаточно сложно, чтоб не скатиться в пропагандистский шаблон. В той же степени в сборнике отмечены истории, рассказывающие и о печальной судьбе жителей других планет, подпавших под влияние землян, и небезосновательно, память о Кортесе со товарищи жива и по сей день, повторяясь то там, то здесь – почему бы ей не придти сызнова, мимикрируя в новых землях и на новых планетах под что-то, на первый взгляд вполне себе мирное и важное для туземцев. Да, рассказов о человеческой корысти, жадности и подлости в сборнике больше, нежели о благородстве, но тому причина очевидна – предупреждение о грядущих последствиях земных деяний всегда действовало отрезвляюще и собирало куда больше внимательных слушателей, нежели восторженное восхищение героикой новых конкистадоров, пусть и небезосновательное. Сторониться восторгов и с вниманием слушать о подвигах неведомых героев, покорителей новых земель и вершителей множества чужих судеб у землян в крови. Всякое подозрение в низменных помыслах, основано на долгой нашей истории, в которой куда больше крови и грязи, нежели того хотелось бы.

А среди историй о миссионерстве встречаются и довольно часто, прямые противоположности привычным текстам: рассказы, о туземцах, которые за обыденным, если не сказать, примитивным, бытом, скрывают высокие порывы души, не всегда понятные и принимаемые прибывшими с высокими порывами землянами. И казусы подобного контакта бывают самые разные, иногда финал подобных историй открыт, иногда нет, и тогда он печален. Но да, в таких текстах мы видим попытку обрести землю гуигнгнмов в неведомых далях, как во времена оны, когда люди еще не слышали о Свифте и путешествовали в поисках той земли, где на них снизойдет или благодать или умиротворение, или хотя бы что-то, способное очистить души и возвысить сердца.