Максим Новожилов - Страна Со Шрамами - Крах Последней Империи

Ерофеев нахмурился и ответил: – Мне это не нравится, Вань. Как бы не направили в разведку за лес, ближе к перевалам. Черти из Свободной Сибири совсем страх потеряли. Помнишь парнишу из роты обеспечения? Ну такой, с острым носом и кучерявый, месяц как прибыл с учебного центра.

– С голоском таким противным? Папирос никогда своих нет, всегда клянчит.

– Именно. Пропал с неделю как. Нашли только его коммуникатор. Вырезан вместе с кожей и брошен в кустах. Сегодня его заберут в СС на осмотр.

Иван захлопал глазами в недоумении. – В смысле?

– С нами в наряде были парни из соседних частей. Они сказали, что партизаны снимают дозорных посреди ночного обхода. Наш носатый уже пятый за месяц. И везде одно и то же. Караул ничего не замечает, только на утро находят следы крови и пластины с проводами. Видимо, партизаны их вырезают, чтобы не нашли парней. А куда их потом увозят, я не знаю. Это не вся беда, Вань. Ты в городе когда был последний раз?

– Так на тех выходных. В оцеплении стояли, когда распределяли воду рабочеобязанным. Да к бабам на продкомплекс потом ходил. А чего спрашиваешь?

– Значит, ты не видел ещё ничего. Вот это мы нашли в жилом квартале, – Даниил потянулся в свою сумку и достал рабочий планшет. Он открыл фотографию и протянул устройство Ивану. – Посмотри на это.

– Ёбанный ты почешись, Даня. Сибирь теперь вот так агитацию ведёт?

– Ну да. Рисуют по ночам, там где нет камер. Дохера где этот чёртов волк с мечом был нарисован. Один особо умный рисовал по углам домов и на заборах. Причём, паренёк был местный. Патрульный наряд его спалил. Мужики немного походили за ним, понаблюдали, потом попытались его взять, тот убегает. Они хотели в него электропаралитическим выстрелить, а потом допросить. Но патрон оказался боевым. Тело привезли в местную управу СС. Пусть разбираются с его коммуникатором, если Сибирь его не заглушила. Только проблем прибавилось.

– Такова наша жизнь. Что в Гвардии, что у Секретной Службы. Лишь бы премии давали.

– Ты мне про премии не говори ничего. Самый край, что нам светит – Михалыч при всём строе руку пожмёт, и то не факт.

Иван с тоской посмотрел на товарища и сказал: – Видать, накрылась моя пробежка. Пойдём до меня, тяпнем по стаканчику, а потом на построение.

– Да, почему бы и нет?

– А на доклад к своему не пойдёшь?

– После построения. Ничего страшного не случится.

Они пришли в комнату Ивана. Возницын убрал книги и шахматную доску со стола в ящик и поставил посуду. Мутный самогон журчал в гранёных рюмках. Мясные консервы с овощами из продпайков наполняли воздух аппетитным запахом. Иван переоделся в полевую форму, товарищи сели за стол, пропустили по рюмке и лениво откинулись на старые деревянные стулья.

– Ты мне вот скажи, Вань, – бормотал Ерофеев, жуя тушёнку. – Каково это? Быть старшиной роты. Если копыта не протяну, то через год-другой могу проситься на твою должность.

– Да как тебе сказать, мужик. В любом деле есть свои плюсы. А есть и жирные минусы, – Иван налил ещё по одной. – Ну давай, за спокойные рубежи. Чтобы не знали мы горя, – он поднял рюмку, немного взболтал и быстро влил в рот. Старшина взял свой походный нож, отрезал ломоть хлеба из солдатской пекарни и намазал сверху кусок тушёнки, присыпав солью. – Вот смотри, Дань. Нахуя мы с тобой вообще здесь находимся? Не для того, чтобы на рыбалку ходить на наше озеро по выходным, верно? Мы напросились сюда за быстрой выслугой.

– Да, согласен. Ну… У меня был выбор. Либо оставаться в рабочих, либо в Гвардию, – он выпил свою рюмку и закусил овощными консервами. – Я же родом из глухой деревни. Всего-то пять километров от южной Границы. Малым ещё был, всех нас переселили в продкомплекс. Там тихо, спокойно, но… Делать там нечего, прямо скажем, совсем. Нет, вру, мужик. Ты можешь в земле ковыряться по четырнадцать часов, шесть дней в неделю. Ты можешь записаться в стройотряд и уехать хуй поймёшь в какую глушь. Что там, что там, ты – никто, и звать тебя никак. Получай прод норму по талонам. Говно такое, что собаки морды воротят. Обменивай трудочасы на позорную одежду с обувкой. А после сорока лет труда и страданий, если раньше не подохнешь, тебя списывают, оставляя за тобой ежемесячную минималку. А назвали-то как достойно. «Гарантированное довольствие по старости». А по факту – тот же самый прод паёк по норме и комплект одежды раз в год. Чёртовы морды кабинетные. Могли бы и по другому это назвать. «Сдохни с голоду, если скука с херовой жизнью не убьют тебя раньше». Или же, поступи разумно. Сходи на призывной пункт, чтобы остаться человеком.