Александр Чащин - Моргенмуффель Делюкс / Гагенпоппен. Ням-ням, буль-буль и тык-тык

Но и просто заниматься сексом и думать, что это – любовь, по крайней мере, инфантильно. Хотите ответственности, уважения, дисциплины, верности, настойчивости, преданности на всю жизнь – живите с родителями. Хотите секса без обязательств – живите отдельно от родителей. Любовь – это уникальное и вечное решение. И наплевать на то, что женщин на этом свете есть три типа: первые пекут торты, вторые из этих самых тортов выпрыгивают, а третьи торты только жрут. Главное, что с мужчиной любой женщине должно быть хорошо. Но сам источник этой самой женской хорошести при этом должен быть постоянно кому-то что-то должен. Это непременно. Без этого не работает. А то, что не болит, того не жалко. Счастье нужно поглощать жадно, с аппетитом… И никаких диет после шести!

«Мы думаем, что перестаём влюбляться, когда стареем. Нет! Мы стареем, когда перестаём любить». Влюбляться, любить… Что за ванильная чушь! Мы стареем, когда начинаем жить с постоянной оглядкой, что мы оставим после себя. И, вставая с унитаза, разглядываем продукты своей жизнедеятельности, вспоминая, ели ли мы вчера свёклу. Так что, если вы ударили человека по левой щеке, и он подставил вам правую, ударьте ему снова по левой, чтобы не умничал. Я бы тоже, году так в одна тысяча девятьсот восемьдесят пятом, если бы увидел утром взрослых тятек и тёток на самокатах, решил бы, что это клоуны тренируются. Любовь в любом месте выглядит, как искусство. А вот заниматься ею стоит не везде. Даже если стоит. Даже если недорого.

А в остальном, доброе утро, мои нечаянные друзья по иронии судьбы! И пусть вас посещают только приятные моменты!

«Любовь вам не трали-вали,

Любовь – шпили-вили, любовь – хали-гали…»

Непонятная это штука – понимание. Никогда не знаешь, когда оно приходит, почему зачастую наблюдаешь полное отсутствие его присутствия, и отчего иные «светлые» головы своими визитами оно не балует и вовсе

Вот, к примеру, я. До поры до времени был уверен, что молодой да резвый. Прыгал себе по жизни, аки зайчик по лужайке. Прыгал себе и прыгал, ровно до тех пор, пока один уважаемый дедушка-ветеран не попросил как-то раз в метро уступить ему место. И не меня, к той поре тридцатиоднолетнего, попросил, а сидевшую по соседству юную куклу лет шестнадцати-восемнадцати. Вот так и пришло ко мне понимание, что я повзрослел, при том, что повзрослел уже неприлично.

Или вот. Раньше никогда не знал про себя, что красив. Да, говорили многие: «Красив стервец!» Говорили и за спиной, и в спину, и в лицо, и заподлицо. «Льстят», – в ответ им думал я. Но как-то раз понесло меня ночью за какой-то бытовой мелочью в супермаркет по соседству. Магазинчик вроде бы знакомый, но где интересующая меня штуковина – хз. На просьбу подсказать девушка постбальзаковского возраста откликнулась с несвойственным людям для того времени суток воодушевлением и провела лабиринтами торговых рядов аккурат в нужный отдел. Провела и застыла неподалеку. И смотрит на меня так бархатно-бархатно. Я в корзинку нужный скарб покидал и к кассе. А она смотрит. Я потихоньку вперед, а она пятится и глазюкает, глазюкает и пятится. Так и шли мы с ней, как баржа и буксиром глаза в глаза, пока на очередном повороте она вдребезги не снесла своей прекрасной пятой точкой стеклянную витрину с дорогущей косметикой. «Не льстили», – под звон стекла понял я и начал думать, как с этим жить дальше.

В каждой женщине есть изюминка. Обожаю те чудесные минуты, когда женщина уже напилась, но пока ещё не жалеет об этом. Но чаще изюминка – только клитор и реже – наличие кадыка. Ты же сначала слишком мал, потом слишком юн, затем слишком молод, после слишком стар, а там уже глядишь и вообще уже слишком труп. Молодость, вторая молодость, вечная молодость… Переночевал у неё, выспался, в общем понял – не моё… Кстати, начиная со скольки сантиметров легким движением руки клитор превращается… превращается клитор… клитор превращается… В элегантный член!

Да… Непонятная это штука – понимание. Никогда не знаешь, когда оно приходит. Одно радует, когда пожалует – узнаешь точно, как, что, кого, для чего и зачем. И если, по словам Платона, Сократ знал, что он ничего не знает, то лично я с каждым прожитым годом все больше и больше убеждаюсь, что я – чудак на букву «М». И иногда даже горжусь этим. Хотя, с другой стороны, прекрасно знаю, что и не дурак, потому что дуракам – везёт.

Лав из… В детстве была такая жевательная резинка, подушечки с вкладышами, где объяснялось, что любовь – это поднести девочке портфель до дома. Вкладыши… Которыми играли, складывая в стопочку, ударяя собранной «в лодочку» ладошкой, в надежде, что те перевернутся навзничь. Детство… Тогда мы не знали многого, что в жизни нам не пригодилось, но точно располагали ответом на вопрос, что есть любовь – Лав из… – это подушечка жвачки с вкладышем внутри.