А. Седых - Башня Континуума. Слава Резонансу

– Вот же поросенок ты!

Дэниэл развернулся.

– Добрый день, Ричард.

Не сказать, чтобы Торнтон обрадовался встрече. Ему уже явно доложили о резне во время штурма, и о Терезе тоже доложили. Его обычно меланхоличная скандинавская физиономия выражала возмущение.

– Как ты посмел сюда заявиться! Душегуб! – прорычал он, яростно сверкая голубыми глазами.

Подогретый гневом и биполярным расстройством, Ричард принял возвышенную позу и собрался разразиться высокоморальной и наверняка невыносимо длинной речью, но Дэниэл протянул их милости коробку с тортом.

– Вот. Терри специально испекла для тебя. Лимонный. Сказала, ты очень любишь.

– Лимонный? Правда?

Ричард сел и поглотил два огроменных куска кряду, отчего сильно подобрел.

– Господи Иисусе! Блаженство! Попробуй.

Дэниэл взял ломтик, прожевал и скривился. На его вкус лимонов было многовато.

– Многовато лимонов, – сказал он Ричарду.

– Многовато лимонов, – передразнил его Торнтон, – что ты понимаешь! Как Терри?

– Неплохо.

– Значит, теперь вы вместе с этой курицей будете вить гнездо, надо понимать? Что ты молчишь, паршивец?

– Ну…

– А еще мне доложили, во время этого штурма ты чуть ли не в одиночку перебил целую толпу Отцов-Дознавателей.

Дэниэл пожал плечами.

– Это было несложно.

– Но ведь на самом деле это было чертовски сложно.

– Ричард, я вообще-то к тебе по делу.

– Еще бы, – сказал Торнтон, закатывая глаза, – как я мог возомнить, будто ты зашел узнать, как я поживаю, как мое самочувствие. Что стряслось, выкладывай.

Дэниэл протянул ему черную папку.

– Будь другом, посмотри. Здесь техническая документация по Девятьсот Двадцатым, результаты экспертиз, лабораторных испытаний и так далее. Я хочу убедиться, что все в порядке, прежде чем это подписывать.

Ричард ничего не сказал, а молча взял папку и начал читать, время от времени легонько подергивая себя за мочку уха с бриллиантовой серьгой в три карата и ероша густые рыжевато-золотистые волосы. Минут через десять к ним осторожно заглянула приставленная к сиятельной особе сиделка – юное, воздушное существо в персиковой блузке и коротенькой юбочке, с прелестной, чуть приплющенной мордочкой, как у комнатной собачки породы пекинес.

– Как тут тихо у вас, лорд Торнтон. Все хорошо?

Он отмахнулся от надзирательницы, будто от назойливой мухи.

– Деточка, разве не видишь, я занят.

– Смотрите, не перетрудитесь, а то вы и без того проснулись сегодня в четыре утра, схватили блокнот и принялись записывать туда свои странные уравнения. Хотя я думала, раз уж вы проснулись среди ночи, мы займемся чем-то более интересным, чем сложение и вычитание, – прибавила она, надув губы.

Ричард не слишком галантно велел ей прекратить молоть чушь и принести чашку какао и пиалу. Сделав большой глоток сладкой тягучей жидкости, он хорошенько прополоскал ею рот и сплюнул. То был не самый эстетичный, зато действенный способ избавиться, пусть ненадолго, от прогорклого лекарственного привкуса во рту. Закончив с полосканиями, он вернул Дэниэлу документы.

– Что тебе не понравилось, Дэнни. Чипы Стандартного Дружелюбия абсолютно безопасны для здоровья человека, каковой факт бесстрастно подтвержден ста двадцатью семью независимыми экспертами и четырьмя авторитетнейшими комиссиями. Я так не считаю, но я заперт в психиатрической лечебнице и вряд ли мое мнение имеет значение.

Дэниэл подавил вздох. Казалось, Ричард хотя бы частично осознает свое нездоровье и пытается с этим бороться, но это было выше его сил, как выше сил запойного алкоголика справиться с тягой к бутылке.

– Ричард, я без претензий. Но ты же сам понимаешь где-то в глубине души – спин-лучи не могут проделывать дырки в человеческих мозгах, хоть тресни.

– Спин-лучи тут совсем не причем! Спин-лучи безвредны! Дело в самих этих штуковинах.

– Чипах?

– Вот именно.

Дэниэл с трудом унял стон. Что на него нашло? Почему он просто не подписал бумаги, а притащился сюда и взбудоражил Ричарда? Он ведь и сам знал, что произошло. Своим невыносимым перфекционизмом, граничащим с садизмом, в процессе работы над спин-передатчиками серии Девятьсот Двадцать Кит прикончил главного инженера и свел с ума Торнтона. Вот и все. Но нет. Ему надо было зачем-то сидеть здесь продолжить бесполезные расспросы.

– Ты можешь все-таки рассказать, что случилось с предыдущим главным инженером?

– Ну… это произошло уже вечность тому назад… кажется, в прошлом июле или августе. Он убил себя, повесившись на подтяжках.