Никита Фурман - Мёртвый муравейник

Пролог

Сверкающая бирюза равномерно и спокойно прерывалась белыми гребнями волн, здесь и там прорезавшими гладь моря. Они размеренно и важно бежали к золотому пляжу, окутанному светом яркого полуденного солнца. Солнце, которое своим пламенем обесцвечивало половину неба, делая его почти белым, совсем не обжигало раскинувший вдоль берега город, великим стражем встречавший море. Мраморный исполин круглый год купался в благодати вечной весны. Эти священные земли никогда не опалял летний зной, никогда не терзали его зимние ветры, и лишь временами, как отдохновение, землю поливал быстрый бодрящий дождь, питающий изумрудную зелень великолепных садов, обрамляющих ослепительно-белые колонны. На каменистых склонах холмов, защищающих город от непогоды, синевой отдавала хвоя небольших пушистых елей, и горные потоки, словно огненные змеи, извивались и искрились на солнце.

У подножия холма, под многоярусной крышей небольшого портика, украшенной героическим барельефом, сидел, задумавшись, молодой мужчина. С отсутствующим взглядом смотрел он на роскошь природы, окружавшей его. Опершись локтями о колени и опустив голову, он издал надрывный вздох, будто не в силах выдержать мысли, сдавившие грудь.

Звали его Аристиппом. Он был храбрым полководцем, богатым помещиком, но главное, чем славился он в своём городе, были его философские рассуждения, которые удивляли старцев и зажигали сердца юношей. Женщины восхищались его красотой: черные локоны, ниспадающие на умный небольшой лоб, орлиный нос, алые губы с едва заметной пренебрежительной усмешкой, мужественный аристократический подбородок – все было в нем прекрасно. Блистательная и полная наслаждений жизнь – жизнь, которая давно ему опостылела.

В этот, как всегда, прекрасный день по-особенному тяжело щемило его грудь тоскливое прилипчивое чувство отчуждённости. Вся жизнь казалась ему мелким происшествием, как будто кто-то другой проживал её.

И в который раз уже задался он вопросом, волновавшим его и преследующим непрерывно, как жажда преследует путника в пустыне: «Что я такое?»…

Треснуло, завыло, поплыло, померкло и потухло!

Глава I.

Шел 454 год начала новой эры, эры Человека Сотворенного, создавшего себя, Homo Crearus. Развитие человеческой цивилизации проходило не равномерно, ускоряясь и замедляясь, оно меняло облик людского рода.

После освобождения Европы от церковного ига, темп научного прогресса набирал обороты: с каждым новым открытием; с каждым новым приспособлением, введённым в хозяйственное пользование, аппетиты Человека росли. Его желание знаний и перемен становилось неуёмным. Именовавший себя разумным, но продолжавший зависеть от природы, Homo Sapiens не мог остановиться в покорении окружающего его мира. Прядильная машина Ватта, конвейер Форда, первый компьютер Мокли стояли вехами в истории цивилизации. Венец человеческой мысли конца ХХ века, всемирная сеть передачи данных, интернет, навсегда изменила ход истории. Глобализация захлестнула человечество. Национальные государства, тысячелетиями служившие формой организации людей и забиравшие огромное количество сил на поддержание своего мнимого величия, заполняя земной шар миллионами трупов, стали постепенно исчезать. Наука, искусство, а главное экономика не могли больше умещаться в пределах мелочных интересов суверенитетов стран и политических границ земного шара, а становились достояниями интернационального сообщества, где торговые корпорации вытесняли государственные учреждения. Те же народы, которые не принимали новые исторические условия и продолжали держаться прошлого, традиций своих предков, уходили в забвение истории.

Наконец, люди смогли вздохнуть свободно: ярмо дефицита энергии было сброшено – холодный ядерный синтез обеспечил Землю таким количеством безопасной и практически неисчерпаемой энергии, что даже в смелой фантазии невозможно было найти применения всего её потенциала. А раз есть энергия, то будет движение. Движение вперёд ещё невиданными темпами. Мир кроился по чертежу воображения и воли. Окружение определяет сознание, и наоборот. Новые материалы позволили создавать невообразимого масштаба сооружения, а вкупе с развитием транспорта города приобрели размеры государств, окутав Землю сплошным поясом конгломератов новой ступени урбанизации.

Микромир не отставал: фотонные процессоры размером в несколько атомов настолько увеличили вычислительные мощности, что позволили создать настоящее чудо – искусственный разум. Однако вселенная устроена упорядоченно, и в ней все имеет границы, даже мысль, поэтому разум с безграничными возможностями остался лишь метафизической фантазией, а свобода воли продолжала принадлежать одной лишь органической жизни.