Никита Фурман - Мёртвый муравейник

Искусственный интеллект управлял сознанием подобно дирижёру: он не лишал подключённую оболочку свободы мыслить, желать, творить, а лишь создавал структуру бесчисленных вариантов развития событий, из которых мозг выбирал по неизвестным законам воли (природу свободы воли так и не смогли определить) пути воплощения психической реальности. Действительный физический мир накладывает безграничное множество ограничений на потребности человека, но Система снимала большую их часть и ослабляла требования остальных, делая жизнь безграничным пространством радости и наслаждений. Работа мозга достигла интенсивности невозможной в физических и психических рамках реальности. Воспоминания стирались и записывались вновь, одно воплощение сменялось другим – чреда жизней и судеб пролегала сквозь краткую, но чрезвычайно насыщенную событиями психокибернетическую жизнь оболочки. Год шёл за сотни лет. Детство и отрочество можно было проскочить, и начать сразу со взрослого состояния: оказаться доблестным воином посреди сражения, одержать победу и потом ещё долго наслаждаться лаврами могущества. К концу подключения, оболочка, которую теперь можно было назвать человеком, накапливала столько информации, что нейронная сеть просто выгорала, не способная больше к поддержанию сознания. Тогда искусственный интеллект прерывал связь с подключённым и выгружал его из Системы. Очнувшись, человек походил на призрака. Погружённый в сильнейшую экзистенциальную депрессию, не способный к волевым усилиям, он мечтал лишь о том, чтобы скорее избавиться от страданий любым способом.

На этот случай были предусмотрены камеры для самоубийц, где обречённых людей добровольно усыпляли газом в автоматических камерах.

Глава II.

В такой мир попал Аристипп, так его звали в последнем его воплощении в Системе. В реальности он человек, получивший доступ ко всем воспоминаниям, записанный под номером УВ254Р101, не имевший имени, ни истории жизни, ни друзей, ни близких, ни родных. Он был уникальным в своём роде, Система (что не случалась ранее) дала сбой и выгрузила его преждевременно, или же ошибка была совершена на криофабрике, где ему было записано слишком много информации о структуре общества Homo Crearus. Так или иначе, он отличался от остальных людей, просыпающихся от киберсна. Он прекрасно осознавал, где и в каком времени очутился, помнил все пережитое им в Системе и имел желания, стремления и цель.

«Теперь я должен добраться до башни управления, – думал он, бросая взгляды, то в один конец мрачного коридора, то в другой. Коридор утопал в пространстве, и не было видно ни его начала, ни конца. – Задача не из простых, но я должен справиться».

Голова трещала, казалось, что по всему мозгу пробегают сотни электрических разрядов, каждый оставляя след боли. Тело его было слабое, он с трудом смог вылезти из капсулы и зашатался на ненадёжных ногах, ему даже пришлось опереться о стену и перевести участившееся дыхание. Вдруг в десяти метрах от него выдвинулась ещё одна капсула. Он внимательно следил за ней, но ничего не происходило – капсула висела в воздухе в полуметре над глянцевым полом, отражавшим свечение стен. Через несколько минут боковая крышка открылась, и Аристипп смог разглядеть бледное тело; трубки и провода медленно и плавно отсоединялись от тела и засасывались в корпус капсулы. Внезапно тело конвульсивно задёргалось, и он услышал слабый крик «Помогите! Помогите!» Аристипп было направился к капсуле на помощь человеку, но из глубины коридора раздалось лёгкое жужжание, и небольшой дрон белого люминесцентного цвета, плавной аэродинамической формы, с огромной скоростью подлетел к капсуле и мгновенно остановился, из его корпуса вылезли тысячи мелких отростков-щупальцев, толщиной не более нескольких миллиметров, обвили тело и вынули его из капсулы, положив на пол. Дрон мгновенно улетел туда, откуда прибыл. «Должно быть, очередная оболочка выгрузилась из Системы», – сообразил Аристипп, – «Должен ли я подойти к нему и помочь?». И хотя Аристипп прекрасно понимал, что человек этот обречён, что его единственным желанием после гиперсна будет войти в вечный сон, но потребность в живом человеческом общении, после перенесённых потрясений, после того как весь его привычный мир исчез в одночасье, тянуло его к товарищу по несчастью.

Между тем, несчастный поднялся на четвереньки и начал откашливаться, выплёвывая прозрачную жидкость. Аристипп, уже не думая, но повинуясь жалости к живому существу, поковылял, довольно быстро для своего немощного тела, к человеку. Подойдя, он помог тому подняться, одной рукой обхватив щуплые грудь и плечи, а другой опершись об стену. Они оба встали – два белых голых тела в тусклом коридоре, посреди огромного мира, совсем не предназначенного для них.