Мерси Шелли - 2048

— «Маленькие зеленые человечки», — вставил Кобаяси. — Это выражение появилось после распространения светофоров с такими фигурками.

— Вполне естественно. — Ли улыбнулся. — Технологии тоже вносят свой вклад, и это ещё больше запутывает следы происхождения мифов. Видимо, и в формировании видений срабатывают какие-то простые законы… Может быть, настолько простые, что человек о них даже не думает, предпочитая более возвышенные объяснения. Вот и выходит, что известный «свет в конце канала» объясняют не как следствие кислородного голодания мозга в коматозном состоянии, а как свидетельство существования «вселенской оптической сети», или, проще говоря, «того света».

Сол почувствовал, что в нем нарастает раздражение. Его не понимали. То, что с ним произошло, пытались упростить, свести в одну из привычных схем. Захотелось ответить на разглагольствования Ли какой-нибудь гадостью, вроде старой гонконгской поговорки «Мы все в глубокой жопе, и свет в конце тоннеля».

Однако он подавил в себе этот импульс. Незачем срывать злобу на коллегах. Тем более на Ли, который все-таки даёт иногда дельные советы.

— Много раз пересказанная, история обрастает другими домыслами, достраивается ассоциациями так густо, что иногда вообще невозможно распутать клубок, — продолжал вещать китаец. — Возникают странные корреляции-головоломки — огнедышащий дракон, несгорающая саламандра…

— Но я действительно видел дремль без всего! — не выдержал Сол. — У меня дома нет никаких усилителей, наоборот, одни экраны самых последних моделей. И биоколпак. И галлюциногенов я не употреблял уже Баг знает сколько. И вентиляция у меня даже в туалете не барахлит. И вообще я…

«Стоп, — сказал он себе уже второй раз за этот день. — О том, что я разбил дремодем об стенку, говорить не стоит. Все равно без толку. Даже Ли ничего толкового не сказал.»

Эмпаттерн, оккупированный было крепкими, уверенными скалами Кобаяси, снова залило зеленой водой. Но теперь Сол был в негативе, и его океан получился мрачным, полным тины. Неуловимый блик радуги все ещё ощущался, но тоже какой-то вялый. Будто солнце не просто пропало за тучей, а вообще закатилось.

Ситуацию, как ни удивительно, спасла Шейла. В её углу мутная тина вдруг взорвалась здоровенным и прямо-таки малиновым от злости морским ежом:

— Как же ты достал, Соляр, со своими опытами! Ненавижу, когда на мне тестируют дурацкие идейки! Помните, месяц назад он нас мучил байкой про «дремль с запахами»? Тоже долго убеждал, что он якобы видел такое несколько раз. И чем все кончилось? Сначала «Аромадр», а потом целый сериал «Кошкин Дрем». Посвящённый не кому-нибудь из нас, а его подружке, этой ходячей парфюмерной фабрике, вечно подстриженной так, будто она идёт на похороны! А теперь он опять решил, что нашёл бесплатных подопытных кроликов… Но естественно, нас опять никто не упомянет даже в титрах, когда это выйдет.

Возникла пауза. Все ждали, что Сол расколется. Что ж, выхода нет — но это тоже выход. Сол закрыл глаза и вспомнил анекдот про морского коня.

Над «беломориной» взлетел апельсин. Довольно заморённый, но заметный. Кобаяси и Ли улыбнулись, и от их поддержки по эмпаттерну запрыгала целая апельсиновая стая.

— Завидую я этим сценаристам! — воскликнул маркетолог. — Могут до того проникнуться своей выдумкой, что она для них правдой становится! А вот нам такого нельзя. Стоит расслабиться, и тут же попадаешься на какую-нибудь провокацию. Рассказывай, Солли-сан, что это будет? О, я знаю, знаю! Ужастик, да? Человек видит, что дремль как будто закончился, он снимает дремодем… но на самом деле это часть дремля, который все ещё продолжается. Ты уже показывал Рамакришне? Я даже знаю, кому это можно будет предложить большой партией.

— Вложенные дремли запрещены Женевской Конвенцией, — погрозил пальцем китаец.

Кобаяси усмехнулся и подмигнул Солу. Сол в ответ подмигнул Кобаяси. Шейла надула губки, но глядела победительницей. Над Ли ещё курились какие-то фиолетовые спирали, но в целом эмпаттерн опять входил в резонанс. На этот раз получился «дым над водой» — настроение, описание которого на обычном языке звучит длинно и скучно, что вовсе не мешает разделить подобное настроение в компании коллег, когда обед уже съеден, а идти работать ещё не хочется.

— Настоящих изобретателей никто не помнит. Возьми что угодно. Вот хоть соус…

Марек взял один из семи соусников и колыхнул им над лазаньей. Басс поморщился. Разваленная ножом и залитая густой светло-коричневой жидкостью, лазанья напоминала вовсе не что угодно, а нечто вполне конкретное. Вспомнился Израиль-6, где приём пищи считается настолько интимным делом, что ортодоксы едят только в темноте. Очень мудрое правило. Особенно если у них тоже вошла в моду эта подливка цвета детского испуга.