Андрей Бонцевич - Кома

– Хэй, Мартос, выше нос! – гаркнул Федор и хлопнул Мартина по плечу. – Чего опять загрустил?

– Это всё потому, что у него нет никого, – назидательно сказала девушка Надя, усаживаясь на стол. – А вокруг столько девчат хороших пропадает!

– Любая пропажа когда-нибудь найдётся, – усмехнулся Мартин. – А я люблю быть один.

– Ой, да ладно! Чего хорошего-то? – присоединилась к беседе веснушчатая рыжая Катя. – Хозяйство без женской руки вести сложно. Ты и убирай, ты и стирай, ты и пыль вытирай.

– Это же прекрасно.

– Почему?

– Заметь, все эти слова заканчиваются на «рай».

– Ого, вот дела! – рассмеялась Надя. – С таким подходом с тобой любая жить согласится.

– Надолго её не хватит, – покачал головой Мартин и как следует приложился к стакану. – Я вредный.

Закружились, завертелись вокруг голоса, слились в сплошной поток. Захотелось петь и радоваться, как в далеком прошлом, в детском парке, пропахшем сахарной ватой и краской.

Только глубокой ночью, проплывая мимо города в прокуренном такси, Мартин снова ощутил жизнь такой, какая она есть, – мрачной, тоскливой, полной неизвестности.

«Половина третьего, – подумал Мартин, натягивая одеяло до подбородка. – Не так уж плохо».

На самом деле было не так уж и хорошо. Настырный будильник пел на разные лады противные песни, ползал по столу и издевательски жужжал. Сражаясь с неуступчивым сном, Мартин отчаянно хотел проиграть, но чувство долга каждый раз поднимало падающее знамя. Наконец разум победил, и глаза нехотя разлепились.

Тугой струёй ударила в дно ванны прохладная вода, и воздух наполнился запахом зубного кабинета. Сознание понемногу прояснялось, правда, в голове словно перекатывались стальные шары. Полностью прийти в себя не получилось даже после огромной кружки чёрного кофе, но хотя бы выход на улицу перестал казаться подвигом.

Уже закрыв дверь, Мартин вспомнил, что забыл рюкзачок со всякой нужной мелочью. Пришлось снова крутить ключ в замке и разуваться. Ужасно.

Утренняя прохлада сорвала остатки сонной одури. Мартин повеселел и прибавил шаг. Запив кофейную кисловатую горечь стаканом тархуна из аппарата в вестибюле, Мартин проскользнул в закрывающуюся стеклянную дверь и шагнул на ползущую вниз ленту.

В вагоне почему-то не горела половина ламп, и от этого опять захотелось спать. Мартин откинул голову назад, уперев её в ледяную твердь окна, и прикрыл глаза. Поезд зашипел, дернулся и остановился, сотрясая воздух нервным дрожанием моторов.

Мартин приоткрыл один глаз. Так мало народу на этой станции! Обычно в это время здесь чёртова толпа, а на этот раз вообще, можно сказать, нет никого. Только странная парочка в рваных лохмотьях о чем-то шепчут, как будто молятся. А нет, ещё девушка, которая неуверенно озираясь, словно разыскивая кого-то, перескочила с платформы на площадку вагона. Мартин приоткрыл второй глаз. Поезд зашипел дверями и тронулся. Мартин скользнул взглядом по платформе и с удивлением обнаружил, что маргинального вида пара исчезла. Словно растворилась в воздухе. Ладно, с кем не бывает. А вот вошедшей девушке было явно не по себе. Она стояла между рядами сидений, не держась за поручни и продолжая оглядываться.

«Бежит, что ли, от кого-то?» – подумал Мартин и выпрямил спину.

Обернувшись, девушка обрадованно всплеснула руками и в два прыжка подскочила к нему. Её глаза заискрились, заиграли розовой нежностью щёчки. Легко, словно в танце, она подсела к Мартину, обняла его за шею и положила голову на плечо.

– Слава Богу! Наконец-то! Я нашла тебя!

Её волосы пахли лавандой. Темно-русые с бронзовым отливом, они падали на худенькие плечи и сбегали вниз по нежному синему бархату короткой куртки. Под мягкой, похожей на шёлк кожей рук трепетал горячий пульс. Мартин почти не видел лица девушки, но почему-то ему казалось, что она улыбается.

– Мне сейчас выходить, – тихо сказал он, убирая тонкую руку со своей шеи.

– Нам, – поправила девушка. – Но на самом деле нет.

– То есть? Мне на работу вообще-то.

– Как бы тебе сказать… Ты можешь опоздать на полчасика?

– В принципе, да. У нас вчера корпоратив был, все поймут.

– Тогда давай зайдём в кафе какое-нибудь. Мне нужно о многом тебе рассказать.

Если бы не две вчерашние записки, Мартин указал бы этой девчонке направление дальнейшего движения, и с чистой совестью отправился работать. Но сейчас ему отчаянно хотелось поговорить с ней, чтобы отличить шутки от наваждения.