Сэмюэль Дилэни - Нова. Да, и Гоморра

— Хороший вопрос!

— Если ты меня сотворил, то почему не уничтожишь, как я Морганту?

— Потому что я, в отличие от тебя, умею держать себя в руках.

— Потому что не можешь! Не можешь! Не можешь! Ты каждый день на меня злишься, каждый день выходишь из себя! Уверяю тебя, если б ты смог меня уничтожить, меня бы уже давно не было! — Он энергично подался вперед. — Я постоянно что-нибудь создаю и уничтожаю. А ты ни разу ничего не создал; по крайней мере, я этого ни разу не видел.

— Я уже говорил, что не вижу в данном факте ничего для себя оскорбительного.

— Да ты просто боишься рассердить меня как следует, чтобы я и тебя не уничтожил.

— Я отвечу тебе твоими же словами, — сухо сказал Максимиллиан. — Попробуй.

— Да я пробовал. Не выходит.

Стрелки напольных часов скакнули на без двух минут.

— Более того, я привел единственное объяснение, почему не могу тебя уничтожить.

Максимиллиан вздохнул:

— Я отчетливо помню, как создавал тебя. Ты не помнишь, как создавал меня. По всем законам экономии и логики…

Джоуи вскинул руку:

— Ты видишь вокруг что-нибудь логичное или экономичное?

— Это не одно и то же…

— Ты можешь сотворить камень настолько тяжелый, что сам не сможешь его поднять?

— Конечно могу. И это не то же самое, что сотворить камень, который я не смогу уничтожить, если увижу, как он падает на меня с балкона…

— Макс, — Джоуи всплеснул руками, — ты понимаешь, что я ни разу не видел тебя за пределами этой комнаты?

— Все свои потребности я могу удовлетворять здесь или в соседних помещениях.

— А вот сейчас, например, ты мог бы пойти со мной?

— Я занят.

— Ты не можешь отсюда выйти. Я создал тебя так, чтобы ты всегда оставался здесь.

— Чепуха. Я через день гуляю в одном из нижних коридоров.

— Всякий раз, когда я прихожу, ты сидишь за этим столом. В любое время дня и ночи. Я ни разу не заставал тебя снаружи. Ты не выходишь даже отлить.

— Тем больше причин верить, что именно я тебя создал. Я никогда не вызываю тебя — полагаю, у меня это происходит бессознательно, поскольку, должен признаться, порой я испытываю к тебе некоторую привязанность… in absentia [56] В (твое) отсутствие (лат.). , — когда гуляю, или ложусь вздремнуть, или иду… отлить.

Джоуи только засопел.

— Что ты читаешь?

— «Гагарки». [57] «Гагарки»… М. Р. Локли . — Рональд Матиас Локли (1903–2000) — британский орнитолог, натуралист, автор множества книг о живой природе; его книга «Гагарки» опубликована в 1953 г. В рассказе у него переставлены не только инициалы, но и буквы в фамилии: Lockely вместо Lockley. — Максимиллиан поднял с полу упавший том. — М. Р. Локли. Восхитительная книга. Если пообещаешь с ней бережно обращаться, я, пожалуй, дам тебе ее…

— Макс, послушай, ты должен пойти со мной! Там снаружи что-то есть! Об этом мне сказала Морганта перед тем, как я от нее избавился. Что-то пытается сюда проникнуть. — Джоуи театрально понизил голос. — Через ров!

Максимиллиан так и затрясся от булькающего смеха:

— Иди сражайся со своими галлюцинациями.

— Это не мои, а твои!

— Хватит. — Максимиллиан снова раскрыл своего Локли. — Ты меня порой и в самом деле злишь. Научись брать на себя ответственность за свое и не присваивай себе славу за чужое.

— Например?

Книга громко шлепнулась на крышку стола.

— Во-первых, ты, во-вторых, я!

— Черт побери, Макс… — Джоуи в досаде двинулся через комнату; в дверях он со злостью повернулся и хотел было еще что-то выкрикнуть, но задохнулся от гнева и промолчал.

Максимиллиан сложил руки на груди и свирепо на него глядел. Стрелки часов переползли обратно на без четверти.

Джоуи хлопнул дверью.

Прямой путь ко рву лежал вниз по лестнице и по каменному коридору, такому низкому, что надо было пригибать голову.

Тускло мерцающие язычки коптилок в зарешеченных нишах остались позади. А вот и обитая гвоздями запертая дверь справа, черный квадрат пять на пять футов, утопленный в неровной каменной стене. Ему почудилось, что дверь слегка подрагивает. Впрочем, возможно, дверь дрожала от треска его мотора: две недели назад у него отвалился глушитель.

Он повернул руль и ринулся в следующий пролет.

Сунув кулаки еще глубже в карманы куртки и попыхивая пенковой трубкой, Максимиллиан вышел прогуляться по дальним этажам и поразмыслить о своем происхождении. Увы, уверенность в этом вопросе он ощущал лишь в стенах собственного кабинета. Чем дальше он уходил (а он и в самом деле не реже чем через день выходил на довольно порядочную прогулку), тем сильнее его одолевали сомнения. То, о чем он говорил Джоуи, — а он почти не сомневался, что Джоуи это прекрасно известно, — произошло несколько лет назад, когда из-за сильного переутомления и беспокойства, вызванного тем, что в одной из заваленных рухлядью комнат обнаружилось слегка отсыревшее одиннадцатое издание Британской энциклопедии, грозившее сгнить раньше, чем он прочтет все тридцать семь томов, он нагаллюцинировал время, в котором создал не только Джоуи, но и все эти комнаты, книги, лестницы, залы, пустые, обставленные и запертые, а также соленую воду вокруг и густой лес дальше. Что было до этого, он помнил смутно. В одном он был уверен: Джоуи, замок, лес тогда существовали.