Агата Озолс - Мишка и Трубочист

— Не выключай телефон. Говори со мной, пожалуйста.

— Я только вызову такси и перезвоню.

— Не надо ничего вызывать, просто выйди из здания. Не отключайся, пожалуйста.

— Хорошо, хорошо. Только не волнуйся. Мы будем говорить с тобой всю дорогу.

И они говорили. Михаэль без проблем нашел свободную машину и уже ехал к ней. Он рассказывал о долгом перелете, о неожиданно вкусном кофе в очередном аэропорту очередной своей пересадки, о том, мимо чего он сейчас проезжает. Выехав на проспект Ленина, стал вслух считать дома.

Мишель не могла больше усидеть в квартире. Надела кроссовки и бегом спустилась во двор. Дверь подъезда громко хлопнула за ее спиной, но Мишель совершенно не обратила внимания на резкий звук. Она во все глаза смотрела, как во двор въезжает желтая машина с шашечками на дверце. Там, на заднем сидении, находится мужчина, встречи с которым она так долго ждала.

Машина остановилась прямо напротив подъезда. Дверь немедленно открылась, и Михаэль, ее любимый трубочист, не вышел даже, вылетел, из такси.

— Миша!

Она шагнула навстречу, раскинув руки.

— Миша, — шепнул он, обнимая и зарываясь носом ей в волосы. — Миша моя.

— Миша мой, — она уткнулась лицом в его рубашку, ощущая, как под ее губами сильно бьется его сердце.

Кажется, ее стучало так же громко, грозя выпрыгнуть из груди.

— Неужели это ты? — она подняла лицо, пытаясь разглядеть Михаэля, убедиться, что это действительно он, а не мираж.

— Это я, — он снова притянул ее поближе к себе.

Они еще постояли так немного, а потом Мишель опомнилась.

— Пойдем. Хватил уже веселить соседей.

— Пусть завидуют, — Михаэль отпустил ее на секунду, подхватил сумку и крепко взял Мишель за руку. — Показывай, куда идти.

— Ты голодный? — спросила Мишель, когда они поднимались по лестнице.

— Голодный, — подтвердил он. — Я ужасно голодный мужчина.

— Покормлю, — сказала Мишель. — Покормлю и напою. Я весь день у плиты стояла.

— Тогда побежали скорее, — Михаэль обошел ее на лестнице и потянул за собой. — Обязуюсь все съесть.

— Там полный холодильник.

— Съем и холодильник.

— Настолько голодный?

— Не зря же ты стояла весь день у плиты.

Мишель счастливо рассмеялась и побежала, перепрыгивая через ступени.

Оказывается, можно быть счастливой, просто глядя на то, как мужчина ест. Сидит за столом напротив и орудует вилкой. Жмурится от удовольствия и хвалит. Благодарит.

Мишель смотрела на трубочиста и ощущала, как растет в груди теплый, светлый комок, ее персональное солнышко. Это же счастье, ведь верно?

Подперев щеку кулаком, Мишель сидела, боясь шелохнуться. Казалось, одно неловкое движение, и все измениться.

Михаэль снова почувствовал ее состояние, поднял глаза от тарелки, улыбнулся.

— Что? — спросила Мишель.

— Вот именно, что? — он промокнул губы льняной салфеткой.

— Смотрю на тебя.

— Я ем, а ты меня смущаешь.

— Прости, — она послушно опустила взгляд на собственные руки. — Я больше не буду.

— Нет, нет, — возразил Михаэль, — смотри. Пожалуйста. Мне приятно.

Она вновь подняла на него глаза, и Михаэль зажмурился от ее, такого сияющего, взгляда.

— Еще салат? — предложила Мишель, заметив, что его тарелка опустела.

— Нет, спасибо. Я наелся.

— А кто-то обещал съесть холодильник, — подколола его Мишель.

— Старею, наверное.

— Хочешь кофе?

— Очень.

Она не успела подняться из-за стола, Михаэль ее опередил.

— Сиди, я сам.

Мишель смотрела, как ее трубочист варил кофе. Родной, любимый. Как же она соскучилась по нему, как истосковалась. Как она вообще могла подумать, будто сможет жить без него? Разве это жизнь? Так, существование.

Михаэль разлил кофе по кружкам, опустился на стул.

— Ты меня простишь? — спросил неожиданно.

— Я? За что?

— За то, что дурак, — горько усмехнулся он.

— Разве? — усомнилась Мишель.

— Конечно, дурак. Я не должен был уезжать из Москвы, не поговорив в тобой.

— Я не должна была пропадать, не оставив хотя бы номер телефона, — возразила она.

— Уговорила, мы достойны друг друга.

— Достойны, — согласилась Мишель, а потом спросила то, что волновало ее: — Ты надолго?

— Хотел бы ответить, что навсегда, но через четыре дня мне надо быть дома.

— Значит, у нас есть четыре дня?

— Есть.

— Это хорошо.

Михаэль разлил остатки кофе по кружкам.

— Почему ты прилетела сюда?

— Мне надо было изменить свою жизнь. Иначе я не смогла бы.

— Не смогла бы что?