Максим Черепанов - Мю Цефея. Только для взрослых

— Но почему США просто не уничтожат Россию? — вскочил с кровати голый Момотаро и сжал кулаки. — Я двадцать лет слушаю по ящику байки про великую Америку и гадкую Россию. Скиньте на них сто тысяч «Томагавков», и дело с концом. Что не так с этой стратегией?

— Все дело в том, что Россия десять лет назад приняла на вооружение самоходный подземный дрон с ядерным двигателем. Он способен пробуриться через земную кору прямо до мантийного плюма в Йеллоустоуне и вскрыть его, как банку с протухшими огурцами. Дрон они по безденежью построили только один, зато и защиты от него никакой.

— А почему тогда Россия не уничтожит США?

— Потому что униженная и побежденная Америка вспомнит о модернистских корнях и переродится как мощная ревизионистская держава, сильная и счастливая — но злопамятная. Так что уничтожение Америки в ее нынешнем виде — это только на поверхности поражение Америки, а на самом деле — ее стратегическая победа для всех нормальных американцев. Ладно, давай спать.

— Хорошо, — пробормотал Момотаро, переваривая информацию. — Давай.

Наутро в лаборатории первым делом Момотаро усадили в кресло и развернули перед ним экран ноутбука, по старинке оснащенного скайпом.

На экране появился сильно постаревший, но все еще вполне по-президентски грозный Майкл Гандаму.

— Так. Момотаро, — прочеканил имя по слогам лидер свободного мира.

— Да, господин президент, — с опаской ответил Момотаро.

— Ты знаешь, что за все эти годы мы потратили на тебя тридцать семь миллиардов долларов? — насупил брови Майкл. — Больше полутора миллиардов в год!

— Но… — растерялся Момотаро, — я не вполне понимаю…

— И эта чертова война, — продолжил президент. — Я устал от нее. Я хочу вернуть наших ребят домой, к женам, мужьям и детишкам. Поэтому мне нужно решение. Сейчас.

— Какое решение? Я ничего не понимаю…

— Или ты прямо сейчас изображаешь нам что-то… Хоть что-то!.. Или я отдаю тебя на опыты ребятам доктора Стирлинга, и будь что будет! Понял? Мне нужно чудо! Сокровище! Которое я смогу продать избирателям! У тебя есть месяц!

Связь оборвалась.

Мэри обняла растерянного пришельца.

— Может быть, ты попробуешь? — участливо спросила она.

— Но я ничего не знаю! Я умею верстать сайты в HTML ручками, немного знаю китайский и классно смешиваю мохито, но инопланетные супертехнологии — не мое совсем. Я обычный земной американский парень, только зеленый и с лишними пальцами!

— Земные птенцы тоже не знают ничего о юге, но как вырастают — исправно летают на зимовку, — резонно возразила Мэри. — Просто попробуй довериться инстинктам. А я помогу. У нас есть целый месяц!

Лаборатория на Базе-51 раскинулась на десять тысяч квадратных метров, и чего там только не было: высокоточные станки, химические реактивы, аэродинамические трубы. Пользуйся чем угодно — хода не было только в западное крыло, где шли биологические эксперименты. Вот только Момотаро не представлял себе, с чего начинать, тупо пялился на люльку и листал на ноутбуке список доступного оборудования в поисках сколь-нибудь знакомых слов.

День проходил за днем абсолютно бездарно, но в конце второй недели внезапно помогла камера сенсорной депривации, изолирующая человека от любых ощущений.

Правда, с парой креативных модификаций.

Во-первых, в соленую жидкость с плотностью, равной плотности тела человека — или гуманоида! — Момотаро погрузился вместе с Мэри.

Во-вторых, они взяли с собой ящик настоящего пролетарского пива Pabst Blue Ribbon.

Открывать зубами бутылку, когда плаваешь в полной темноте и невесомости, — занятие не для слабонервных. Но когда делаешь это вместе, неловко сталкиваясь руками и ногами, — ощущения совершенно волшебные. А первый глоток напитка, который ты в буквальном смысле слова добыл, сражаясь с темным бестелесным ничем, — совсем не то же, что дежурная пинта в модном баре Марины дель Рей.

— Сколько у меня пальцев? — спросил Момотаро, прикончив вторую бутылку и размахивая руками, как Майкл Джексон из виар-аттракциона.

— Десять? Тринадцать? — всхлипнула Мэри, давясь от смеха. — Да какая тут разница? Здесь понятий реального мира не существует! Я чувствую себя как утробе матери. Или в яйце под горячей жопкой курицы.

И вдруг пришелец впервые в жизни ощутил, как сердце разгоняет волну желания от груди, редко используемая часть тела откликается на зов, робко касается партнерши и застывает в ее руках камнем.

— Неплохо, — оценила Мэри на ощупь и встретилась с этой частью так же нежно, как свежая тушка птицы киви с зубами одичавшей комнатной собачки.