Вера Огнева - Когда проснется Марс

– Нет.

– Я не ослаблен, просто форма не моего размера. – Отчаянно хотелось одернуть рубашку, и Луций завел руки за спину. – Отлично себя чувствую.

– Рад за вас, но нет. Я не даю своего разрешения, вы нужны мне здесь.

Нет? Как нет?!

– Позвольте с вами не согласиться, я принесу больше пользы на поверхности. У меня есть боевой опыт.

Клавдий качнул головой.

– Я знаю о ваших заслугах.

– Тогда прошу разрешения на организацию спасательной группы. В свете последних событий мы просто обязаны доставить в бункер всех выживших. Записи разведчика подтверждают, что пришельцы плотоядны. Очень опасны.

Клавдий потер исчерченный морщинами лоб. Затем растянул на колене блокнот и принялся что-то в нем набирать.

– В настоящий момент мы не можем тратить на это время и заряды, – ответил он, не глядя. – Если у нас получится добыть экспериментальные батареи, тогда мы сможем планировать другие операции. Шаттлы дадут нам больше возможностей. Луций, вы должны это понимать, не первый год в легионе.

– Но они едят людей…

– Я знаю. Луций, иридийские черви тоже ели наших легионеров. Не делайте из этого трагедию.

Луций сощурился. Сравнение было грубым, как и напоминание об Иридии. Клавдий не знал, о чем говорил. Для него легионеры были просто мясом?

Отправить бы его самого на Иридий.

– Вас понял. Разрешите удалиться?

Клавдий кивнул, не отрываясь от работы.

– И проследите за подготовкой, чтобы ребята ничего не забыли. Как раз пригодится ваш боевой опыт. Может, что-нибудь заметите.

Луций отсалютовал, хотя сам не хотел, а консул не видел. Развернулся на каблуках и откатил дверь в сторону, проклиная экономию энергии.

– Скажите, – он обернулся, – а вы нашли заказчика? Тогда, после покушения.

– Конечно. – Пластиглаз консула отражал свет блокнота, пальцы быстро что-то набирали на стекле. – И он давно находится в крио, несмотря на юристов и связи в Сенате.

Клавдий поднял голову и холодно улыбнулся.

– Не забудьте про жертвоприношение, Луций.

Зал собраний тонул в музыке и дыму. Удушливые седые нити поднимались к потолку и ползли по нему к дальним рядам. Скамьи стояли полукругом, первые на уровне сцены, дальние на возвышении, как в амфитеатре. Все были заняты легионерами, которые сидели плотно, бок о бок.

На сцене пели жрецы в белых тогах с золотой каймой. Они покачивались в такт музыке, держали охряные четки в холеных руках. В центре стоял старший. От произносимых слов тряслась его борода, тряслась чаша в руках, и Луцию хотелось зажмуриться, лишь бы не смотреть на это мракобесие. Жертвоприношение перед операцией, в их-то век! И обязательное присутствие всего состава.

Какая жалость, что служители Юпитера укрылись именно в бункере 1–4.

Луций присутствовал на таком лишь раз, перед атакой на Иридии. Тогда треть состава молились в духоте под прозрачным куполом базы, треть пристреливалась, а последняя треть блевала в туалете жилого блока. И вернулось всего человек десять, причем девять из блюющих. Десятым был заядлый атеист Луций.

Сейчас же в зал согнали обе группы, назначенные на операцию, и все слушали так внимательно, даже глаз не отрывали. Не проверяли оружие и план действий, не ели напоследок, а вынуждены были сидеть, слушать заунывный вой и тонуть в страхе перед тем, что их ждет. Луций впился ногтями в ладонь, затем еще раз. Он что, один не мог найти себе места от нетерпения?

– Теперь воззовем к Юпитеру, владыке Олимпа и всего космического пространства! – басил главный жрец. Чаша с благовониями подрагивала в его руке, норовя ухнуть на решетку еще до того, как под ней зажгут огонь. – О, Юпитер, даруй нашим воинам победу, как даровал победу Цезарю, и Марцеллу, и Сципиону, и…

Да они издевались.

– Сколько будет длиться эта канитель? – Луций шепнул на ухо стоявшему рядом Марку. Тот фыркнул, умудрившись при этом сохранить серьезное выражение лица.

– Обычно часа три, – ответил уголком рта. – Сегодня не знаю, но про Юпитера заводят где-то к середине.

У них не было этих трех часов, и без того потеряли слишком много времени. Что если в бункере, где находится Бритва, заканчивается воздух? Или у нее ломка? Они же только начали слезать, он сам еле выдерживает, иной раз застрелиться готов. Недавно даже мерещилась какая-то отвратительная дрянь в зеркале, сущий кошмар наяву.

Луций пробрался к боковому проходу и сбежал по ступеням на сцену. Пробившись через собравшихся на сцене к главному жрецу – тому самому, с чашей, – он склонился к его уху.