Вера Огнева - Когда проснется Марс

Один из многоглазых клубков вдруг кидается к ее ноге. Тонкие лапы-крючки

цепляются за щиколотку,

впиваются в кожу…

Малая вынырнула с резким и хриплым вдохом. Сорвала со лба «нить», села, тяжело дыша. Легкие болели, как после пробежки. Кожа горела, словно инферио касались ее.

Не ее воспоминания. Не ее, верно?

Малая не знала наверняка.

Она поднялась, отряхнула штаны. Свернула «нить» и сунула ее в нагрудный карман. И как очутилась на полу? Казалось, только что стояла у иллюминатора и смотрела на отбывающие к Земле алады. Тянулась к инферио разумом, готовила их к высадке на поверхность… И в какой-то момент просто потеряла себя. Будто веревка, за которую она держалась, оборвалась, и Малую унесло потоком. Раз – и нет Малой. Или же есть сотни Малых.

Когда-то они были обычными имманес. Этому Малая охотно верила – воспоминания, которые она ловила, не лгали. Еще ей говорили, что мертвые живут на звездах. В системе Мармароса – на Некро, голубом гиганте, окольцованном поясами метеоритов. Этому Малая верила чуть меньше. Хотя кто знал? Она же судила по людям, а имманес были другой расой. Как выяснилось, она вообще о себе ничего не знала.

Может, она сама мертва?

Малая провела ногтем по тыльной стороне руки, через золото линий узора. На коже вспухла розовая черта.

Да нет, живая. Странно.

Она задумчиво уставилась в иллюминатор, на матовые, похожие на гальку алады. Те покачивались совсем близко, соприкасаясь защитными полями. Как икринки в воде.

Помнится, в номере отеля стоял большой аквариум. Рыб там было видимо-невидимо, и среди них – пара юрких белых. Они всегда плавали рядышком. И перед отъездом Малая заметила под листком водоросли каплю икры: сотни тесно слепленных пузырей. Одна рыбка крутилась рядом. Найти вторую Малая так и не смогла. Может, спряталась в траве, а, может, сожрали рыбы побольше. Быть маленьким плохо – любой может обидеть.

Она поискала сигналы на поверхности. Вдруг опять повезет, и какой-нибудь сенатор выплывет в информационное пространство. Сперва она выслушает то, что он скажет, потом передаст это по всем доступным частотам, чтобы все – все! – увидели, какую падаль они защищают. А потом раздавит. Она провернула бы это легко, играючи. Получилось же с бункером во Второй курии. И секретными архивами, которые она потом выудила из их системы. «Псам» они точно понравятся.

Но сообщений не было. Тишина, абсолютная тишина на поверхности, прерываемая сигналами аладов и легким фоном от кораблей альфы. Вне системы тоже все было спокойно.

Империя пока не сообразила, что на ее территории хозяйничают рыбы покрупнее.

Малая сжала подлокотники кресла. Лоб под «нитью» закололо, над коленями развернулась панель управления. Показатели кораблей были в норме, ценного груза – тоже.

Она коснулась инферио – влилась в них. Стала ими.

Первый алад приземлился. Рывок, толчок – и он замер. Вокруг только тьма. Воздух странно горький и сухой. Соприкасаются руки и бока, кожа других инферио холодная. От них исходит острый запах возбуждения и голода. Какой-то звук бьет по перепонкам. Рокот нарастает и удаляется, медленно распадается на серию тяжелых выстрелов. В ответ тонко стрекочет очередь легионерского оружия.

Алады открываются, и тьму раскалывает полоса света. Инферио рванулись в ремнях.

Спокойно. Еще не время.

Небо яркое, как сердцевина взрыва. В нем маячат тени, тонкие, как свечи. Ничего не видно. Только слышен запах крови.

Спокойно.

Малая вдруг обнаружила, что тяжело дышит. Ремни ослабевают, и сердце заходится в такт выстрелам. Ускоряется.

Спокойно.

Она выскочила наружу. Кругом сплошь желтоватое молоко с точкой солнца над головой. Ничего не видно. Она что, снова лишилась зрения? От этого еще хуже и страшнее. Снова колышется зыбкая муть. Об этом ее никто не предупреждал!

Малая сжала кулаки, ногти впились в кожу. Она помнила, каково быть слепой в Риме. Как патриции толкают на улице, когда нащупываешь ступени, а гранит обдирает колени, и руки погружаются в грязь. Как обыскивают на выходе магазина, будто каждый номер – по умолчанию вор. Раз в полгода переворачивают дом вверх дном, лезут в личные вещи, допрашивают. Разве Малая и ее родители были преступниками? Они еле наскребали на хлеб. Они не жили – выживали.

Настоящие преступники шикуют, когда народ голодает.

Зовут людей по номерам.

Отправляют в крио за любой пустяк – потому что беднякам некому жаловаться.