Вера Огнева - Когда проснется Марс

О чем он думает?

Какими словами называет ее сейчас?

– Пожалуйста… – шепчет Бритва.

Луций вытягивает кулак с оттопыренным большим пальцем. То же делают и другие члены коллегии. «Смерть», вот что это значит.

– Единогласно, – кивает квестор.

По проходу между сиденьями катится металлическая стойка на колесиках. Аппарат на ее верхушке щетинится трубками, заправлен пухлым пакетом криогеля. Бритву хватают под руки и сдергивают со скамьи. Одну из трубок суют в рот, в сгибы локтей и под колени впиваются иглы. Бритва кричит, на глазах выступают слезы. Боль невыносимая.

Стыд невыносим.

Бритва проснулась от собственного крика.

Камера. Точно. Она в предкрио. Перед глазами сумеречная муть, какие-то светящиеся полосы на потолке.

Их перекрыла мужская тень.

– Луций?.. – прохрипела Бритва, повинуясь отголоскам сна. Сощурилась и скривилась от омерзения, когда наконец разглядела того, кто над ней стоял. Проклятая марсианская зоркость. Видеть эту рожу, да еще так близко, в таких подробностях…

– Я не Луций, дорогая, – сказал Эзоп и кротко улыбнулся. – Я гораздо лучше.

Марс подери, из кошмара в кошмар! Бритва подобралась, готовая к бою. Теперь основатель «Псов» находился с ней по одну сторону силового поля.

И самое кошмарное – Бритва звала Луция во сне. Просила заступиться за нее, сказать хоть что-нибудь… Никогда бы не поступила так в реальной жизни. Хоть режьте, ни за что. А Эзоп это слышал. И так радовался, будто узнал о Бритве что-то непотребное.

Плевать на его мнение. Вообще на мнение всех, кого она знала… И даже Луция Цецилия, повторила она себе. Плевать.

– Да, нас посадили в одну камеру. Предкрио переполнено, твои коллеги ужимаются как могут. Ты рада? – Эзоп оценил ее сжатые кулаки. – Вижу, что не очень. А зря, ведь я единственный, на кого ты можешь положиться. Хоть твои бывшие коллеги надеются, что мы с тобой передеремся.

Он склонил голову набок, как любопытная птица.

– Или ты думала, что напарник тебя вытащит? Что у вас с ним что-то серьезное? У тебя и патриция?

Бритва упрямо молчала. Примерилась, куда сперва ударить – в колено или пах…

Эзоп расхохотался, откинув голову назад. Все-таки отошел, спас яйца.

– Смешно. Бритва, а ты не лишена сентиментальности. Но, увы, зови-не зови, он не явится. Хотел бы – давно пришел.

Пытается ее задеть? Не вышло. Она понимала, что шансов с Луцием нет. Просто хотела его защитить, только и всего. Разве это плохо – помочь тому, кто тебе нравится? Ну и что, что в ответ ничего не будет? Это ее выбор, ее право, она не ради секса или благодарности это делала. И оправдываться не обязана.

Бритва пожала плечом, молча растянулась на полу, заложила руки за голову и уставилась в потолок. «Луций», вспомнила и недовольно поморщилась. Луций наверняка и не вспоминал о ней. Может, сам написал ориентировку, чтобы ее посадили. Он ненавидел «Псов». А теперь наверняка знает, что она – одна из них. Одна из продажных легионеров, что может быть хуже?

Хотя кого волует, о чем там думает Луций Цецилий? Даже если он явится в крио, она не будет умолять, как делала во сне. Обойдется без его помощи, и не стоит даже голову забивать. А то опять полезли картины из кошмара – квесториат, голубой гель, гул закачивающей его машины.

Реальность тоже не радовала. Тюремный комбез, оранжевый, как все комбезы в предкрио. Огрызок пледа, на котором даже не повесишься. И Эзоп. Глава повстанцев не умолкал ни на минуту и явно страдал от нехватки зрителей.

– Римская империя объединила многие звездные системы… – Он обвел рукой потолок, будто эти самые системы раскинулись над ним. – А после галактики. Все экзопланеты, которых может достичь человек, были освоены Римом. Император давал гранты на исследование и развитие, а после, когда планета достигала определенного уровня, требовал свое. Представь, подлетают к твоей планете корабли, способные испепелить целый город одним выстрелом с орбиты. И что ты сделаешь? Ничего. Война, одна война. Позиция силы. Знаешь, к чему это привело?

Бритва знала, – все это знали, глупый вопрос, – но продолжала молчать. Похоже, Эзоп решил вспомнить историю Римской Империи. Зря. Восстания «Псов» были возней в песке по сравнению с той опустошающей войной. «Лучше сгореть, чем подчиниться», вот был девиз повстанцев тех времен.

Они бы очень удивились, увидев продолжателей своего дела.

– Пять сотен лет прошло с окончания войны. Человечество еле выжило, еле выбралось из пепла. И что? Сделал ли выводы новый император? Его Сенат и доверенные лица? Нет. – Эзоп картинно подбоченился, сам как император на фронтоне. Не хватало коня, скипетра и венка на башке. – Теперь у нас «возврат к истокам». Теперь у нас «исконные римские ценности». Для кого «возврат к истокам»? Для кого уравниловка? Для нас, номеров. Для потомков захваченных колоний, для бедняков. Вот у нас действительно возврат в древние времена! Живем впроголодь в тоннелях!